"Владимир Соколовский. Мурашов" - читать интересную книгу автора

Владимир Соколовский

МУРАШОВ

Повесть

1

До войны здесь стоял огромный щит с рекламой бегов. По зеленому,
вытоптанному в круге полю неслись кони. Крайний - гнедой, он прямо вырывался
со щита: мощная, широкая грудь, изогнутая в напряжении шея, оскаленная
морда... Здорово! Видно, художник любил лошадей.
Когда шли бои, неподалеку упал снаряд, щит повалился на землю и сильно
обгорел. А стоял он у самой городской границы и будто отгораживал крайние
строения от сколоченных на скорую руку хижин, землянок, что грудились за
окраиной. Теперь от них остались только ямы, в одной из таких ям и ютился
Мурашов. Немцы дважды выжигали дощатые лачуги и землянки, якобы из
санитарных соображений; выжигались попутно и жившие тут люди: цыганские и
еврейские семьи, раненые, другие отставшие в отступлении красноармейцы,
бродяги и темный люд из не успевшей эвакуироваться тюрьмы. Особенно много
погибло в первый раз. Обезумевшие, залитые огнем, люди рвались к огнеметным
командам, и солдаты - те, кто пожалостливее, - достреливали их. Во второй
раз сгорело уже меньше. Все это рассказал Мурашову старый цыган, - теперь в
обгоревших ямах жил только он со своей широкой, оплывшей, горбатой от горя
женой да пятилетним внучонком. И сам Мурашов - капитан из армейского
разведотдела. Но он-то обитал здесь считанные дни, и ничто не связывало его
с этой выжженной землей, а у старика погиб тут весь табор - на его глазах. С
женой и внуком он ушел тогда утром в город, и, вернувшись, они увидели с
небольшого пригорка оцепление и огнеметы... Когда цыган рассказывал это, его
потерянное в бороде лицо словно совсем исчезало - только источались слезы
из-под зажмуренных век. "Надо идти в степь!" - говорил Мурашов. "Нет, нет, -
качал головой старик и прижимал к себе курчавого внука. - Михай остался
последним в моем роду, я не могу умереть с ним в степи. Миха, Миха,
чавэлэ..." Капитан удивился: что случилось со старым бродягой - он стал
бояться открытой земли? В степи и правда было опасно - где там, на
продуваемой со всех сторон равнине, спрятаться от неутомимо шныряющих
жандармов и патрулей? Над Бессарабией навис фронт, власти ожесточены и
напуганы до предела, ловят и стреляют, наивно рассчитывая тем оттянуть
неизбежное... Мурашов сам еле ушел от патрулей, пытаясь пробраться к фронту.
Цыган со старухой вырыли землянку, обложили свод ее обгорелым,
натащенным с руин кирпичом, наносили дерн на крышу; однако в войну любое,
даже и самое крепкое жилье не бывает надежно, а уж земляночка-то эта -
совсем чепуха, не более чем вид... Дед словно не понимал этого, все укреплял
и укреплял ее. Когда появился Мурашов, старик стал приходить вечерами к его
яме, делился жмыхами, которые воровал для семьи на румынской конюшне.
Солдаты-румыны наверняка догадывались об этом, однако не гнали старика, не
жаловались на него офицерам: за то, что он знал лошадей, помогал кузнецу, за
кусок того же жмыха или мамалыги мыл животных, чистил конюшню, чинил упряжь,
бегал к лавочнику по поручениям. По сути, он и кормил весь свой почти
разрушенный род. "Миха, Миха, чавэлэ..." Старуха уползала с утра гадать и