"Владимир Соколовский. На Стратилата" - читать интересную книгу автора

- Ж-жывет моя атр-рада
В высоком терему-у-у!!.. -

завыла толстуха, удаляясь.
Не теряя нимало времени, Зинка побежала в угол забора, распугав
воробьев, встала на четвереньки, лицом в лопухи, поддернула платье и
торопливо, громким шепотом окликнула солдата. Сидящий на траве Пашка
обернулся и увидал белые ягодицы - тощие до того, что казались квадратными
из-за проступающих сквозь кожу мослов; чахлый рыжеватый кустик, свисающий
под ними. Он нагнулся, замотал головой.
Кое-какой опыт по бабьей части у него был - и строился как раз на
подобных этим профурам. Вокруг любой зоны вьются шалашовки, обслуживая
лагерный и окололагерный люд. И солдату не приходится выбирать: он
пользуется тем же, чем и охраняемый "контингент". Общая несвобода
уравнивает. Но если большинство зеков так и не поднимается никогда выше
подобной дряни, то солдат глядит на них как на явление исключительно
временное, терпимое лишь на период службы, подлежащее после дембеля
немедленному забвению. Там будут девочки, милые и юные, в платьицах,
костюмчиках, смеющиеся и танцующие, ласковые и жаркие. Конечно, потом всяко
случается, но думают, загадывают вперед все одинаково. И Пашка был таким. А
тут, не успел вернуться - и на тебе. Будто бы снова прибежал в самоволку
куда-нибудь на питомник или в лесную землянку, где обитают одутловатые,
хриплые, избитые, гугнящие существа.
- Пшла, шваль! - крикнул он.
Зашуршали лопухи, репейник; мигом оказавшись рядом, бабенка принялась
деловито копошиться в его ширинке. Пашка оттолкнул белесую головку,
попытался встать - она боднула его в бок, усаживая обратно. "Н-но... ты
погоди! - бормотала профура. - Мы чичас!.." Он отлягнулся, покатился по
земле.
- Уйди, сказал! Отстань!
Она села, поджала к подбородку колени и тихо заскулила.
Пашкина злость прошла. Помолчав, он сказал:
- Постыдилась бы. Вы ведь обе трипперные, наверно?
- Не-е! - проблеяла Зинка-резинка, корзинка. - У нас тут чисто. Прошлой
зимой чечены сифилис привозили, дак мы с Галкой как раз уезжали, в поселке
жили, у моей мамки.
- Гляди, у тебя еще мамка есть.
- И дочка. Пять лет, с мамкой живет.
- Вот и работала, и воспитывала бы ее. А то шляетесь, за стакан раком
встаете.
- Работай, не работай - все равно сдохнешь. Нет уж, хватит,
намантулилась я!
- Кликухи-то у вас есть?
- Но... Моя - Коза, а у нее - Любка-дыра.
- Коза... Дыра... - Пашка закатился смехом. Шмакодявка тоже хихикала.
Тут вспорхнули с шумом воробьи, и сама Дыра возникла из высоких
сорняков. Наморщила нос-пипочку:
- Вы че такие радостные? Шибко сладко полюбились?
- Да с ним бесполезно! - вздохнула Зинка.
- Ну, не беда, солдат. Вот выпьем немного - и сделаемся. Кильки баночку