"Наталья Соколова. Захвати с собой улыбку на дорогу..." - читать интересную книгу автора

способность страдать, испытывать боль и делает человека человеком, высшим
существом? Ведь только тот, кто знал боль, может понять боль другого. Ведь
только тому доступен подвиг, кому есть чего страшиться. Кто уязвим...
Дымки усталости уже не было в глазах первого министра.
Он слушал с интересом, закинув ногу на ногу, переплетя на колене свои
длинные гибкие пальцы. В них курилась забытая папироса.
- Если я вас правильно понял, - сказал он, не меняя позы, - вы
считаете, что способность к самопожертвованию является одним из признаков
высшего существа. Определяющим признаком, - уточнил он. - Так ли это? А
разве не потребность властвовать, подчинять себе жизнь, ход событий, - он
поднял на Человека умные холодные глаза, - разве не способность жертвовать
другими во имя поставленной цели...
В дверь постучали.
- Потом, - сказал первый министр, не повышая голоса.
Стук прекратился.
- Нужно быть честным в духовных вопросах до конца. Нужно научиться
дышать разреженным горным воздухом интеллектуальных высот, видеть где-то
внизу под собой жалкую суету политиков и наивное себялюбие народов. - Он
увлекся, голос его, от природы глухой и тусклый, звучал теперь раскованно,
на впалых щеках загорелись пятна румянца. - Мир - арена избранных. Что
хорошо? Все, что усиливает чувство власти, волю к власти в человеке с
большой буквы, свободном от ребяческих оков так называемой морали. Что
дурно? Все, что от слабости. Что опаснее любого разврата, любой скверны?
Сострадание ко всем неудачникам, слабым, сбитым с ног жизнью, сострадание к
толпе. Вялое, раннехристианское (смотри случай смерти Назареянина). -
Тонкие губы премьера тронула презрительная усмешка. - Или сострадание
действенное, активное, опирающееся на порочную теорию равенства, - голос
его стал настороженным, - как у коммунистов. Коммунизм практически отрицает
отбор, он поддерживает то, что созрело для гибели, для гниения, защищает
приговоренных...
Человек, заправив пустой левый рукав в карман пиджака, вышел из-за
стола и встал возле окна. Моросил дождь, внизу, как всегда, сплошным
потоком двигались мокрые спины зонтиков - знакомая картина, которую он
любил, которая стала такой привычной за эти годы.
Первый министр тоже поднялся и встал рядом с ним.
- Мы с вами над. толпой. Вы - князь техники. И я... - В дверь опять
постучали, на этот раз более настойчиво. - Да, войдите.
Вошел секретарь и почтительно изогнулся, не решаясь заговорить.
Первый министр продолжал, обращаясь к Человеку, но уже совсем другим
голосом, официально и немного утомленно:
- Вы много сделали для родины, для народа. Народ вас благодарит. Вам
будет присвоено звание Создателя Зверя и вручен высший орден Пылающего
Сердца Христова. Таково решение Государственного Совета, которое я два часа
назад с большим удовлетворением скрепил своей подписью. - Он едва заметно
наклонил лысеющую голову. - Поздравляю!
И легким движением кисти разрешил секретарю говорить.
- Вы просили напомнить... обед у президента академии Наук и
Искусств, - зашелестел секретарь. - В честь Создателя Зверя...
Человек стоял у окна. Расчистилась полоса неба ровного бледно-голубого
тона, робкие лучи неяркого осеннего солнца легли пучком вкось, улица вся