"Александр Солженицын. Случай на станции Кочетовка" - читать интересную книгу автора

(их должны были списать с соответствующих адресатов и отнарядить новые);
грузов, приведенных в негодность от сорока до восьмидесяти процентов (об
использовании их должно было решиться особо); грузов, приведенных в
негодность от десяти до сорока процентов (их должны были направлять
дальше по назначению с оговорками или частичной заменой); наконец
грузов, оставшихся в целости. Усложнялось дело тем, что хотя грузы
разбомбл╕нного поезда все теперь были собраны в пакгаузах, но это
произошло не тотчас, по станции бродили непричастные люди, и можно было
подозревать хищения. Кроме того, установка процента годности требовала
экспертизы (эксперты приезжали из Мичуринска и из Воронежа) и
бесконечной переставки ящиков в пакгаузах, а грузчиков не хватало.
Разбомбить и дурак может, а поди разберись! Впрочем, Зотов и сам любил
доконечную точность в каждом деле, поэтому он много уже провернул из
этих актов, мог позаняться ими сегодня, а за неделю думал и вс╕
подогнать.
Но даже и эта работа была - текучка. А выглядел Зотов себе ещ╕
работу такую. Вот сейчас он, человек с высшим образованием, а в
характере с задатками систематизации, работает на комендантской работе
и получает полезный опыт. Ему особенно хорошо видны сейчас: и недостатки
наших мобилизационных предписаний, с которыми нас застала война; и
недостатки в организации слежения за воинскими грузами; видны и многие
значительные и мелкие улучшения, которые можно было бы внести в работу
военных комендатур. Так не прямой ли долг его совести такие все
наблюдения делать, записывать, обрабатывать - и подать в виде докладной
записки, в Наркомат обороны? Пусть его труд не успеет быть использован в
эту войну, но как много он будет значить для следующей!
Так вот для какого ещ╕ дела надо найти время и силы! (Хотя выскажи
такую идею капитану или в комендатуре узла - будут смеяться. Недал╕кие
люди.)
Скорей же разбираться с попутными! Зотов пот╕р одну о другую круглые
ладонца с короткими толстенькими пальцами, взял химический карандаш и,
сверяясь с шифровкой, разносил на несколько листов ясным овальным
почерком многозначные, иногда и дробные номера транспортов, грузов и
вагонов. Эта работа не допускала описки - так же, как прицел орудия. Он
в усердии мелко наморщил лоб и оттопырил нижнюю губу.
Но тут в стекольце двери стукнула Подшебякина:
- Можно, Василь Васильич? - И, не очень дожидаясь ответа, вошла,
неся тоже ведомость в руках.
Вообще-то не полагалось ей сюда заходить, решить вопрос можно было
на пороге или в той комнате, - но с Валей у него уже не раз совпадали
дежурные сутки, и просто деликатность мешала ему не пустить е╕ сюда.
Поэтому он только залистнул шифровку и как бы случайно чистой
бумагой прикрыл колонки чисел, которые писал.
- Василь Васильич, я что-то запуталась! Вот, смотрите... - Второго
стула не было вблизи; и Валя прилегла к ребру стола и повернула к Зотову
ведомость с кривоватыми строчками и неровными цифрами.- Вот, в эшелоне
четыреста сорок шесть был такой вагон - пятьдесять семь восемьсот
тридцать один. Так - куда его?
- Сейчас скажу. - Он выдвинул ящик, сообразил, какой из тр╕х
скоросшивателей взять, открыл (но не так, чтоб она могла туда