"Александр Солженицын. На возврате дыхания и сознания" - читать интересную книгу автора

году замкнуть уста и в дружеском разговоре и даже под семейной кровлей.
Но и обратный переход, ожидающий скоро нашу страну, - возврат
дыхания и сознания, переход от молчания к свободной речи, - тоже
окажется и труден, и долог, и снова мучителен - тем крайним, прОпастным
непониманием, которое вдруг зинет между соотечественниками, даже
ровесниками, даже земляками, даже членами одного тесного круга.
За десятилетия, что мы молчали, разбрелись наши мысли на семьдесят
семь сторон, никогда не перекликнувшись, не опознавшись, не поправив
друг друга. А штампы принудительного мышления, да не мышления, а
диктованного рассуждения, ежеденно втолакиваемые через магнитные глотки
радио, размноженные в тысячах газет-близнецов, еженедельно
конспектируемые для кружков политучебы, - изуродовали всех нас, почти не
оставили неповрежденных умов.
И теперь, когда умы даже сильные и смелые пытаются распрямиться,
выбиться из кучи дряхлого хлама, они несут на себе все эти злые тавровые
выжжины, кособокость колодок, в которые загнаны были незрелыми, - а по
нашей умственной разъединенности ни на ком не могут себя проверить.
Мы же, остальные, до того иссохли в десятилетиях лжи, до того
изжаждались по дождевым капелькам правды, что как только упадут они нам
на лицо - мы трепещем от радости: "наконец-то!", мы прощаем и вихри
пыли, овеявшие их, и тот лучевой распад, который в них еще таится. Так
радуемся мы каждому словечку правды, до последних лет раздавленному, что
этим первым нашим выразителям прощаем и всю приблизительность, и всякую
неточность, и долю заблуждения даже большую, чем доля истины, - только
за то, что "хоть что-то сказано!", "хоть что-то наконец!".
Все это испытали мы, читая статью академика Сахарова и слушая
отечественные и международные отклики на нее. С биением сердца мы
узнали, что наконец-то разорвана непробудная, уютная, удобная дрема
советских ученых: делать свое научное дело, за это - жить в избытке, а
за это - не мыслить выше пробирки. С освобождающей радостью мы узнали,
что не только западные атомники мучимы совестью, - но вот и в наших
просыпается она!
Уже это одно делает бесстрашное выступление Андрея Дмитриевича
Сахарова крупным событием новейшей русской истории.
Работа эта находит путь к нашему сердцу прежде всего своею
честностью в оценках. Многие события и явления называются так, как мы
тайно думаем, но по трусости боимся высказать. Режим Сталина назван
среди "демагогических, лицемерных, чудовищно-жестоких полицейских
режимов"; сказано, что в отличие от гитлеризма сталинизм носит "гораздо
более изощренный наряд лицемерия и демагогии" с опорой на
"социалистическую идеологию, которая явилась удобной ширмой". Упомянуты
и "грабительские заготовки" продуктов и "почти крепостное закабаление
крестьянства", правда - в прошлом, но есть и о сегодняшнем: "большое
имущественное неравенство между городом и деревней", "40 % населения
нашей страны оказывается в очень трудном экономическим положении" (по
контексту, по намеку речь идет о БЕДНОСТИ, но в отношении СВОЕЙ страны
язык не выговаривает); напротив, 5 % "начальства" так же
привилегированны, "как аналогичная группировка в США". И даже больше! -
хотели бы мы возразить, но разъяснения автора опережают нас: привилегии
управляющей группировки в нашей стране - тайны , "дело не чисто", тут