"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автора

на людях, идущих порознь или уже построясь в манифестацию, и все куда же? -
к тому же Таврическому.
Все казалось прекрасно, только - где генерал Иванов? Он все может
накрыть и уничтожить.
Итак, прошло уже два полных дня революции, начинается третий, а никто
не беспокоится о формировании власти, - каково! Во всяком случае, в кругах
Совета заняты суетным верчением вокруг текущих разрывающих вопросов. Но
Гиммеру - не пристало упустить вопрос о власти или недостаточно осветить для
товарищей. Вопрос о власти был один из коньков его, изучен заранее, и сейчас
он великолепно охватывал его головой, лучше, чем глазами - утренние
революционные улицы еще и в десять утра мглистого города.
Итак, снова и снова: абсолютно ясно, что демократия, даже оказавшаяся
хозяином положения в столице, даже и возглавленная авангардом
циммервальдски-мыслящего пролетариата (как концентрат этого пролетариата
Гиммер ощущал себя), - не должна брать власть в данной обстановке, но для
успешного разгрома царизма, но для установления широкой политической
свободы - передать власть в руки цензовой буржуазии. Однако это значит
передать ее в руки классовых врагов? Так надо передать на определенных
условиях, чтобы врагов обезвредить. Надо поставить буржуазию в такие
условия, чтоб она стала ручной, чтоб она не могла своею властью помешать
дальнейшему развертыванию и продвижению революции. То есть, короче, надо
использовать врагов для своих целей.
И этот солдатский гнев, который сегодня с утра вероятно еще больше
разыграется, нежелание возвращать оружие, - эта стихия придется очень на
руку. Она верней всего и обессилит буржуазию.
Тем временем пробравшись через толчею Таврического в советское крыло,
Гиммер увидел Капелинского. Со своим быстро-хитреньким и отзывчивым видом
тот ему сообщил:
- Ты слышал? Царский поезд задержан железнодорожниками в Бологом.
- Ах, вот как? Попался царишка?
Новость была превосходная, но Гиммер не придал ей слишком большого
значения. Вопрос об отмирающей династии не должен заслонять вопроса о живой
власти. Надо думать - кто и на каких условиях сформирует правительство.
Тут, рядом с Советом, собирались теперь домочадцы членов ИК, помогали
создавать делопроизводство, из других комнат Думы тащили и пишущие машинки.
Отвлекая Гиммера от важных мыслей, ему хотели подсунуть какие-то бумаги
разбирать, но тут же, еще раз отвлекая, передали ему, что его искал и очень
хочет видеть Керенский.
Керенский стал за два дня уже такой важной фигурой, что не заставить
его ждать, надо сходить. Гиммер снова нырнул в толпу, пробиваясь к
Керенскому на думскую половину.
Там было все же попросторнее и потише. У некоторых комнатных дверей
стояли юнкера и преграждали доступ. В одной из таких защищенных комнат
оказался и Керенский, хотя все равно и в ней народу порядочно.
Керенский сидел - нет, был погружен, нет, упал - в мягкое кресло с
толстым подлокотником, - упал, так что не поджаты были его ноги, а весь он
составлял прямую от лакированных, но отоптанных ботинок до короткого бобрика
на голове, откинутой на спинку. Одна рука неизвестно где была, а другая
через подлокотник свисала плетью, показывая всю изнеможенность хозяина,
впрочем выраженную и лицом.