"Владимир Александрович Соллогуб. Тарантас. Путевые впечатления (1845)" - читать интересную книгу автора

политическую экономию, заботится о русской аристократии, хлопочет о
государственном благе, и - как бы вы думали? - за границей делается она
русскою, даже чересчур русскою, думает только о России, о величии России,
о недостатках России, и возвращается на родину с каким-то странным
восторгом, иногда смешным и неуместным, но по крайней мере извинительным и
во всяком случае более похвальным, чем прежнее ничтожество. Достойный
представитель юной Руси, Иван Васильевич объездил всю Европу, и, вникая в
политическую болтовню перемешанных сословий, приглядываясь к мелким
страстям, прикрытым громкими именами общей пользы, свободы и просвещения,
он понял, как велика и прекрасна во многом его отчизна, и с того времени
загорелась в нем жаркая, хотя бессознательная любовь к родине, и с того
времени он начал гордиться перед собой и перед целым светом тем, что он
родился русским человеком. Независимо, впрочем, от этого чувства,
наподобие прочих наших государственных юношей, привез он из-за границы
горячий восторг к парижской опере и нежные воспоминания о парижских
загородных балах.
Итак, Иван Васильевич шел по Тверскому бульвару, поглядывая с удивлением
на яркие наряды московских щеголих, на фантастические ливреи их небритых
лакеев и напевая про себя "Nel furor della tempesta" ["В ярости бури"
(итал.)], арию чудесную из беллиниевской оперы "i Pirata" ["Пират"
(шпал.)]. "Господи боже мой, - думал он, - как жаль, что так мало здесь
движения и жизни... Nel furor... To ли дело-Париж... della tempesta. Ax,
Париж, Париж! Где твои гризетки, твои театры и балы Мюзара... Nel furor...
Как вспомнишь: Лаблаш, Гризи, Фанни Эльслер, а здесь только что спрашивают,
какой у тебя чин. Скажешь: губернский секретарь-никто на тебя и смотреть не
хочет... della tempesta!"
В эту минуту загляделся он на странную громаду в белой фуражке, в
гороховых занавесках около ног, которая катилась к нему навстречу. Красный
улыбающийся лик показался ему знакомым. "Ба! Да это Василий Иванович, -
подумал он, - сосед наш по казанской деревне.
Деревня у него Мордасы. Триста душ! Хороший хозяин.
Боится жены. На именинных обедах бывает навеселе и поет тогда русские
песни, а иногда и приплясывает. Он, верно, видел батюшку".
- Здравствуйте, Василий Иванович, - учтиво сказал, кивая головой,
молодой человек. Василий Иванович остановился и с недоверчивостью на него
поглядел.
- Ба, ба, ба, - заревел он, наконец, громовым голосом. - Ба, ба, ба,
Ваня, Ванюша, Ванечка... Какими судьбами? - И, схватив испуганного щеголя
огромными лапами, Василий Иванович начал душить его увесистыми поцелуями,
не обращая внимания на толпу гуляющих зевак.
- Ну, брат, каким же ты чучелой выглядишь. Повернксь-ка, пожалуйста, И
еще... Вот эндак. Что это, мода у вас, что ли? Ни дать ни взять куль, куда
муку ссыпают.
Хорош, брат! Очень хорош. Откуда ты?
- Я был за границей,
- Вот-с! А где, коль смею спросить?
- В Париже шесть месяцев.
- Так-с.
- В Германии, в Италии...
- Да, да, да, да... Хорошо... а коли смею спросить.