"Владимир Александрович Соллогуб. Собачка (Теменевская ярмарка #1) " - читать интересную книгу автора

смел; всякому было известно, что в кассе нет ни гроша и что в супружеских
отношениях свирепствовал раздор.
Итак, неудивительно, что перед открытием ярмарки, которая доставляла
труппе самую значительную часть годового дохода, картуз Осипа Викентьевича
находился в самом радостном направлении.
Товарищ Осипа Викентьевича, человек характера солидного, немец с ног до
головы, был совершенно противоположного свойства. Он почитал унизительным
для человеческого достоинства обнаруживать какими-либо наружными знаками
внутренние свои чувства. Вид его был всегда строг и важен. В зубах держал
он эластический чубучок, на который вдета была известной всем немцам формы
фарфоровая трубка с миньятюрным изображением прусского короля Фридриха II.
- Перекитес, - сказал он вдруг своему спутнику, - фи мошно фаша картуза
потеряфать.
- Ничего, - отвечал ему товарищ с сильным нольским произношением, -
другой зараз скупим. Ярмарка в сем году, я слыхал, будет отличная. А у нас
еще балет, чего не было прежде. Придется старику поплясать, да зато
копейку зашибем... Зашибем, что ли?.. А?.. - Тут поляк, как человек
веселый, потрепал немца по брюху. Это немцу не понравилось; он вообще не
дозволял с собой никакой фамильярности и не любил дружеских прикосновений.
- Конец, - сказал он протяжно, - обфеншифифает тело... Мошет пыть
упыток достанем.
- Ничего, - отвечал поляк. - Мне Федор Иванович городничий, добрый
приятель... такой приятель... что уж... ну, просто приятель... И долг
заплатим и людей своих рассчитаем, да и сами еще разделим какой-нибудь
этакой куш - а?..
За бричкой, вмещающей двух оригиналов, тянулась огромная фура,
заложенная двумя волами и вся наваленная декорациями, изображающими леса,
храмы, комнаты, к сожалению, во многих местах до того размытыми дождем,
что иной лес походил на комнату, а иная комната - на лес. Волами правил
семидесятилетний парикмахер труппы, обучавшийся некогда своему искусству в
Петербурге у камердинера датского посланника.
Этот парикмахер исполнял в случае надобности и роль актера с речами или
без речей, как случалось; но играть он не любил, потому что оно мешало ему
восхищаться взбитыми им тупеями. Во все продолжение спектакля он
обыкновенно глядел из-за кулис на свои произведения с каким-то
родительским удовольствием и, не слушая ни одного слова из пьесы, следил с
трепетным вниманием за всеми движениями актера: не сомнет ли он завитый с
любовью локон, не расстроит ли он неосторожно стройную гармонию парика. И
теперь он никому не дозволил даже везти свои сокровища: "Неравно
неосторожно опрокинут", - сказал он и сам важно влез на козлы.
Немного еще повыше, на месте, нарочно для нее устроенном, сидела
молодая недурная женщина с большими черными глазами, очевидно первая
любовница и примадонна странствующей труппы. В наряде ее была заметна
некоторая изысканность: шляпка ее, хотя совершенно полинялая, была ей к
лицу; с плеч ее спускалась пестрая шаль, а на коленях держала она с
трогательною нежностью одну из тех болонок, которые тогда были в большой
моде, а ныне, к счастью, совершенно выводятся. Впрочем, собачка длинной
своей шерстью, сердитой мордой, нечесаной гривой, падающей на глаза.
и в особенности малым ростом, могла действительно почитаться редкостью.
Примадонна, супруга Осипа Викентьевича, женщина бойкая и своенравная,