"Владимир Александрович Соллогуб. Воспитанница (Теменевская ярмарка #2) " - читать интересную книгу автора

графини домашний спектакль. Играли пьесу г-жи де Жанлис "La Rosiere de
Salency" ["Скромница из Саланси" (фр.)]. Это нововведение было принято с
восторгом. Наташа исполнила главную роль с такой естественностью, с таким
чувством, что все зрители, даже не понимавшие французского языка, были в
полном восхищении. Графиня была тронута. Один старый помещик, разорившийся
на музыкантах, тут же объявил, что жаль, что Наташа не рождена актрисой;
но, говоря это, вдруг смешался, почувствовав, что сказал глупость.
Первая попытка Наташи в драматическом искусстве была увенчана таким
блистательным успехом, что решено было ее повторить. Всю зиму
разыгрывались у графини разные французские пьесы, комедии, водевили, даже
драмы. Все губернское общество поочередно являлось на подмостках
благородного театра. Прокурор заслужил немалую известность в патетических
ролях, а председатель какой-то палаты обнаружился отличным комиком.
Само собою разумеется, что Наташа все-таки была лучшим украшением
каждой пьесы; в ней действительно был сценический талант. Она выговаривала
чисто, пела с большим выражением, играла естественно; к тому же она была и
молода и прекрасна. Графиня несказанно всем этим тешилась.
Не надо, однако, думать, чтоб беспрестанные удовольствия изменили
совсем губернский город: сплетни все-таки шли своим порядком. Некоторые
дамы, те именно, которые более всех льстили Наташе в глаза, называя ее
ангелом, красавицей, неоцененной, несравненной и проч.. заочно терзали ее
со всем ожесточением зависти.
Они находили, что ее развязность, ее свободное обращение с мужчинами
совершенно неприличны; что она забывается, кокетничает и жеманится. Скупые
мужья сердито ворчали, что графиня губит город своей роскошью; что жены их
с ума сошли на кисеях и тюлях вовсе не по их карману и что если
правительство не остановит этого мотовства, то им придется переехать в
другой город. Молодые подруги Наташи часто уязвляли ее колкими намеками,
но Наташа их не понимала. Она знала, что она не дочь графини, но никогда
не думала о том, потому что сама графиня, казалось, о том забыла.
Впрочем, доброжелатели ее распустили слух, что она вовсе не дочь
камердинера, а в самом деле незаконная дочь графа, чем и объяснялась тайна
ее воспитания. Это открытие было вменено ей в особую почесть, в
необыкновенное счастье, и привлекло целое стадо женихов.
Графиня не раз говорила, что она оставляет своей питомице часть своего
богатства, и трудно представить, сколько внезапных страстей развили эти
простые слова.
В течение двух лет, почти каждую неделю в кабинете графини слышались
предложения руки и сердца, мольбы о счастии жизни. Наташа смеялась. Не
понимая еще любви, она страшилась супружества. И зачем, говорила она, было
менять ей на неизвестное свою веселую, беззаботную жизнь? И как она
решится оставить свою маменьку? При этих словах начинались целованья,
проливались две-три слезы, и новые удовольствия изглаживали грустное
впечатление. Женихи расходились с длинными носами и пустыми карманами.
Наташа была провозглашена существом без души и сердца, интриганкой,
обманывающей доверчивую благодетельницу из тайных замыслов и подлой
корысти.
Однажды графине было как-то чрезвычайно грустно.
- Послушай, Наташа, - сказала она, - надобно, однако ж, о тебе
подумать. Пока я жива, тебе, я знаю, хорошо; но ведь я могу умереть: с кем