"Роман Солнцев. Красный гроб, или Уроки красноречия в русской провинции (повесть) " - читать интересную книгу автора

"Действительно, кошка в темной комнате приятней. Спасибо, Машенька.
Не бойся, я Дубровский. Я проснулся. Я вернулся к нашей замечательной
капиталистической, мистической, фантастической действительности".
Вечные эти их споры вполголоса, а бывает, и молча, про себя...

2.

- Может, не пойдешь?
Они стояли в сумерках. Случаются странные ощущения, которые связывают
времена. Нет, не симптом "дежа вю", когда кажется: это с вами уже было...
наоборот, он знал: будет именно здесь, в вечернем полумраке, стоять и
раздумывать: идти к незнакомым, сильным людям мира сего или нет. Но, как в
прозрениях своих не ведал, решится или нет, так и сейчас, казалось, плыл по
течению... будь что будет.
Да если и заглянет, продавать душу свою бессмертную не намерен ни за
какие пряники. Слишком мало осталось времени для жизни.
- Передумаешь? - Они замерли, как тени среди теней, в ранних осенних
сумерках, Углев с полотенцем под мышкой и его жена. В молоденьком сосняке,
очень частом и тесном, как во сне, и высоком-высоком, наполовину высохшем
из-за недостатка света и места, пахло смолой и паутиной, под ногами
потрескивали упавшие сучки и шишки. Но снега еще не было. На северо-западе,
за горой коттеджей, меж черных стволов, дотлевал закат, а на юге, за рекой,
упавшей на дно лога, горы и облака сияли малиновым отраженным светом. Можно
было подумать, что на дворе август. В Сибири иногда случается такая странная
затяжная осень. Что-то нам зима сулит...
- Может быть, не пойдешь? - снова спросила жена. Зачем повторяется?
Вечно играет в некий театр, руки на груди сложила, хотя для маленькой
женщины это смешная поза. Ермолова ты моя.
- Да ладно. Соседи. - И, все еще не решившись, он закурил сигарету.
- Опять куришь! - Он не ответил. - Только не лезь в жар, не доказывай.
Если она имеет в виду споры этих молодых людей, он так и так не
полезет, вряд ли это интересно. А что касается парной, и доказывать нечего -
что ему, недавнему моржу, стоградусные прогревы? Валентин
Петрович и стоял-то сейчас в лесу босой, с подвернутыми штанинами
трико, в майке.
- И что-о ему от тебя надо? - Снова, при всем своем уме, говорит
никчемные фразы. Да еще тянет гласные, Ермолкина ты моя. - Наверное, что-то
же на-адо?
Раздраженно морщась, он отстрелил под ноги, как в детстве, окурок,
потом опомнился: вдруг загорится?.. - голой пяткой ввинтил его в почву,
продрав хвойную подстилку.
- Хотя, коне-ечно... - продолжала она. - Изве-естный в городе человек.
- И он известный. Перестань.
Жена оглянулась.
- В темных кругах. Рынки, магазины.
- Азеры ничего, а если наш на базаре, так и?.. - Он недоговорил, но
было ясно, что здесь должны бы последовать пресловутые слова:
"бандит", "мафи".
Жена поправила руки на груди, хотела что-то добавить, но, молодец,
промолчала. Шла бы уж домой.