"Владимир Солодовников. Колыбельная для Ивана ("Принцип Криницина" #1) " - читать интересную книгу автора

не столько возврат украденных вещей интересует, сколько история Вашей семьи и
история происхождения той пластинки? Я правильно Вас понял, Илья Семенович?
-Будет приятно, если вещи найдутся, но в основном - Вы правильно меня поняли.
Что же касается прадеда, то он носил фамилию Губер. Генрих Губер, - уточнил он
напоследок нашего разговора.
-Посетителей попрошу оставить больных. - Я не видел женщину, произнесшую эти
слова, голос: Голос! Я узнал бы его из тысячи похожих: грудной, глубокий, бархатный
голос, ласкающий слух. Голову повернул в ее сторону и обмер! Глаза только и увидел.
Люди без воображения назвали бы ее глаза как-нибудь, большими и светло-карими,
например. Нет, у нее были крупные миндалевидные янтарные глаза. Я знал, что даже в
гневе эти глаза не могли излучать ничего иного, кроме как - ласки и нежности. Добрый
свет из них так и струился! Господа, мир тесен! Знал ведь, что Эдита Лик после окончания
медицинского института уехала из нашего города, замужем, ее уже столько лет здесь не
было, и вдруг - вот они, ее глаза напротив, она: В мечтах последних дней я так хотел
увидеть ее, так много хотелось сказать ей, а увидел - и все из головы вылетело, едва и
выдавить мог чуть слышно:
-Привет, Эдита, - и все смотрел и смотрел на нее, не отрываясь и не мигая. Как
остолбенел, знаете.
-Привет, - она с улыбкой ко мне подошла радостной, выдержки у нее было куда
больше, чем у меня. Мужики - они телята, знаете. Взяла меня Эдита под руку и повела к
выходу. Я только и успел повернуться, да коротко с Ильей Семеновичем попрощаться, а
он с улыбкой мягкой смотрел на меня. Думал, видимо, глядя на нас: "Молодость,
молодость!". Коридором прошли мы с ней до ординаторской, и я все так же ничего,
будучи в ошалелом состоянии, не сказал ей. Уже на диванчике в уютной теплой
ординаторской мы и насмотрелись друг на дружку, и наговорились. Какая работа, какие
больные! Как две одинокие былиночки в чужой и пустой холодной степи - вот мы как с
ней неожиданно рядышком-то оказались! Меня вдруг как прорвало - все говорил и
говорил, а что говорил, вот спросите сейчас - клянусь, не помню. Трепетал рядом с ней,
как мальчишка на первом своем долгожданном свидании. Гадостей, знамо дело, не
говорил. Она только с улыбочкой на меня смотрела чуть снисходительной. Эдита всегда
отличалась выдержкой. Договорились встретиться у фонтана в парке перед входом в
казино в десять вечера. Мы ведь с Егорием в казино собрались. А почему бы не с Эдитой
вместе? С Васильичем она в одной группе сколько лет училась. Договорился, значит, так,
что и спросить забыл: Эдитка ведь, наверное, замужем - семья, знаете, дети, то да се. Она
предупредила мои вопросы: свободна, разведена и детей нет. И уж два года, как в нашем
городе живет с мамой своей. Вот так, значит! Ну, а обо мне вы все знаете - разведенец, он
и есть разведенец. Это у меня на физиономии Эдита без всяких наводящих вопросов
увидела.
Домой я, как на крыльях, летел: так меня встреча с Эдитой воодушевила. Но, между
прочим, надо и за Поповым заехать в суд. Как договаривались. Я свои обещания
выполняю всегда. Когда я уже подходил к залу заседания, где шел процесс, в котором в
качестве эксперта участвовал и мой приятель, из двери вылетела вдруг секретарша суда -
я с ней перед процессом накоротке познакомился (ничего себе птичка! - хороша!) - она не
смеялась, нет - она рыдала от душившего ее хохота. В чем дело? Я заглянул в слегка
приоткрытую дверь и увидел хохочущий зал, даже подсудимый в зарешеченной железной
клетке и тот хихикал. Васильич уже выходил сосредоточенный и серьезный. Как,
собственно, всегда, находясь при исполнении:
-Чего они хохочут? Ты что-то натворил?
-Нет, все нормально.
-А ты полы пиджака случаем не задирал? Джинсы ты ведь одел на голое тело, трусы