"Владимир Солодовников. Колыбельная для Ивана ("Принцип Криницина" #1) " - читать интересную книгу автора

здания карниз неширокий - всего в полкирпича выступ. Перемахнул я через подоконник
и по этому карнизу - к заветному соседнему окошечку. Пока "полз-струился" я по
карнизу, морду себе всю ободрал о кирпичи. Вниз падать - страшно, с боков - тоже
боязно, спереди - больно. А что делать? - надо ползти. И дополз-таки! - глянул краешком
глаза в окошко: вот - Крот, его я узнал сразу. А другой, так интересующий меня субъект,
сидит, гад, спиной. Ну, повернись, повернись же ко мне мордой, поганец! Повернулся! Я,
как увидел его, так едва с карниза не сорвался - Левка! - Левка Авербух! Ну, гад! -
истинно говорю Вам. Все, делать мне на карнизе больше нечего, свое дело я уже сделал, и
все, что хотел, выяснил. Назад, в ту комнату, откуда приполз, возвращаться не имело
смысла. Глянул вниз - и невысоко вроде. Слегка только развернулся лицом от стены и -
прыгнул. Приземлился успешно. Я еще и встать во весь рост не успел, как увидел
вспыхнувший свет в окошке моей "стартовой" комнаты, а из распахнутого окна
выглянула на меня физиономия Плахина. Он, увидев меня, вскрикнул и метнулся к
выходу из комнаты - за мной, значит. Я, по жаргонному выражаясь, стал "рвать когти" к
входу в казино, за моими дружками любимыми. Охранника, что встал у меня на пути, я
"вырубил", почти не глядя, коротким ударом правой. Дверь открыл и, без лишних слов,
плащ схватил, бросив негромко Эдитке и Егорию: "Бежим". Они меня и без слов бы
поняли, рванули следом за мной к спасительному автомобилю с таким замечательным
названием "Победа". Эдитка, хоть и на каблуках, а летела за мной стремглав, но этот
Егорий, этот нехороший человек, едва успевал и тряс своим жирным брюхом так, что я на
бегу подумал: как бы он по-утрешнему не пукнул - эх, недалеко до греха! Автомобиль
был цел и невредим. Слава российской милиции! Сели и помчались с места в карьер, а я
уже сзади видел летевший за нами "Опель" Кости Плахина. Ну, дед, пусть когда-то твоя
"Победа" спасает нас. Минут десять мы так летели, пока меня не осенило вновь (то, что
другие едва не с рождения знают, я вот это самое открываю для себя до тридцати с
лишком лет): сколько их, "лихоимцев"? - двое-трое? Справимся, поди, ведь все равно нас
вычислили. А когда я это понял, так сбросил скорость и завернул к знакомому нам с
Егорием кабаку. Машину у входа специально остановил: пусть бандюги видят. Зашли в
кабак, подсели недалеко от черного хода. Нам с Егорием как-то из этого кабака уже
убегать приходилось, так что я ситуацию просчитал. Вот и "лихоимцы" наши
пожаловали. Ага, их только двое, но парни, судя по всему, неслабые. Одного-то я знал -
Плахин. О! - так я и второго знаю: это же тот охранник, которого я уже "вырубал". В зале
кабака они трогать нас не стали, а мы выпили по маленькой коньячку, что нам услужливо
принес официант - импозантный молодой парень в фирменной одежде. Бандиты сели
неподалеку, но так, чтобы из виду нас не терять. Мы с Эдитой глазами встретились, и я
чуть подмигнул ей, а руками своими сжал руки у Эдиты и Егория, прошептав чуть
слышно:
-Сидеть, я все сделаю сам. Ждите меня у машины, как только они за мной выйдут. -
Прихватив Эдиткину сумку - чего быть, того не миновать, я не спеша двинулся к черному
ходу, а краем глаза заметил, как те двое за мной двинулись. Тут уж я рванул во двор
кабака - к деревянным ящикам, сколоченным из реек и кучей сваленным у
противоположной стены двора, и встал там в ожидании. Сумочку я бросил за себя.
Первым рванулся ко мне охранник. Удивительно, но никто пока не проронил ни слова.
Охранник слету хотел ударить меня ногой, но я захватил его ногу и, слегка вывернув
кнаружи, взял его на себя, а кулак моей правой уже ждал его челюсть. Охранник рухнул
навзничь, слегка хрюкнув. Он попытался привстать, но я был сегодня в ударе! Ногой я
заставил его замолчать и уснуть надолго. И все - остался только Плахин. Ну, иди же, иди
ко мне, дурашка, я угощу тебя своими коронными левой-правой. Я где-то просчитался,
однако: пока я выбирал из своих кулаков - какой смертельнее - он врезал мне в разрез
рук, и я на мгновение потерял равновесие. Плахин воспользовался этим и двумя-тремя