"Владимир Солодовников. Ожидание старого учителя ("Принцип Криницина" #3) " - читать интересную книгу автора

не брал. Я в растерянности положил трубку на аппарат и тотчас телефон зазвонил, звонил
все тот же мужчина с глуховатым голосом, незнакомым мне.
-Подумали?
-Да, подумали и решили, что приедем с так нужными вам предметами, но наше
условие вы знаете: с Леночкой Макрутиной никаких случайных происшествий, как,
например, с Викой Кузнецовой, произойти не должно.
После недолгого молчания мужчина произнес коротко:
-Ждем вас в четырнадцать часов, - и прекратил переговоры.
Я посмотрел на часы: половина двенадцатого - время не идет, а летит. Захватив
автомат, завернутый в тряпку, я спустился вниз и вышел из офиса, закрыв за собой дверь.
Не обращая внимания на слежку из все также стоящего автомобиля, подошел к своей
"Победе" и отправился, не делая попытки оторваться от преследователей, к дому отца.

Дверь в квариру была закрыта, я позвонил условленным звонком, но дверь мне никто
не открывал. Видимо, я довел своими трелями пожилую седенькую соседку из квартиры
на этой же площадке, она выглянула и, узнав меня, вежливо сказала:
-Молодой человек около часа тому назад передал мне ключ от квартиры Андрея
Петровича, вот - возьмите.
-А он ничего не передал на словах?
-Нет, ничего, попросил только ключ передать Вам, Иван Андреевич. Очень он был
расстроен.
И зачем я только ключ Филе оставил? Посмотрел он, наверное, передачу по
телевизору, узнал Вику и: Дай-ка я сначала в квартиру войду. Я обошел комнаты в
поисках хоть какого-то признака, объясняющего уход из квартиры Филиппа.
Я молил Бога, что Филипп вышел из квартиры по какой-то мелкой надобности (за
сигаретами, например), что вот сейчас он вернется и не будет во мне этого леденящего
душу страха за Филькину жизнь. Коротенькую записку я нашел на кухонном столе, где
Филя неровным торопливым почерком написал: "После смерти Вики не вижу смысла
прятаться, позвонил в милицию и ухожу. Филипп Груздев". Я раз прочитал как будто
абсолютно понятную записку, два, но не смысл прочитанного, а возможные последствия
поступка Филиппа меня взволновали. Тревожно мне стало. Я так и сел на
подвернувшийся кстати стул в недоумении и страхе за Филиппа. Не отлегла еще от сердца
тяжесть от утраты девочки той - Вики, как новая тревога - Филя. Так я и сидел, пока
телефонный звонок в прихожей еще сильнее не напугал меня своей неожиданностью и
пронзительной громкостью в тишине отцовской квартиры. Я стремглав кинулся в
прихожую и схватил телефонную трубку, едва не уронив при этом и сам телефонный
аппарат.
-Алло! Иван Криницин.
-Ваня, - глухо, как из колодца, донесся до меня голос Егория, - я из бюро
судмедэкспертизы звоню. Только что привезли сюда труп Филиппа. Его застрелил какой-
то мотоциклист на улице, рядом с УВД, кстати. Мотоциклист в шлеме, лица его никто из
прохожих не видел, выстрелил несколько раз из пистолета и скрылся с места
преступления. Такие вот дела! Деталей я не знаю, но Валерий Русинов, наверное, все
подробности сможет узнать.
-А Вика? - так же глухо спросил я Егория.
-Она задушена, избита ужасно, все тело в кровоподтеках. Трупные изменения
довольно значительны, но все присутствующие эксперты сходятся во мнении, что смерть
наступила около двух суток тому назад. По крайней мере, Виктория вполне узнаваема. - И
Егорий замолчал в ожидании моего ответа, но я тоже молчал; мне нечего было сказать в
ответ Егорию. Так же, как нечего было сказать и душе Александра Максимовича,