"Федор Сологуб. Свет и тени (Сб. "Игра и кара")" - читать интересную книгу автора

Долгий осенний вечер... Скучный белый цвет... За стеною плачет и
лепечет...


Глава 7


Мама второй раз застала Володю за тенями.
На этот раз бычачья голова очень удалась ему, и он любовался ею и
заставлял быка вытягивать шею и мычать.
Но мама была недовольна.
- Вот как ты занимаешься! - укоризненно сказала она.
- Я ведь немножко, мама, - застенчиво прошептал Володя.
- Можно бы этим и в свободное время заняться, - продолжала мама. -
Ведь ты не маленький, - как тебе не стыдно тратить время на такие пустяки!
- Мамочка, я больше не буду.
Но Володе трудно было исполнить обещание. Ему очень нравилось делать
тени, и желание заняться этим частенько стало приходить ему среди
какого-нибудь интересного урока.
Эта шалость иной вечер отнимала у него много времени и мешала
хорошенько приготовить уроки. Приходилось наверстывать потом и недосыпать.
А как бросить забаву?
Володе удалось изобрести несколько новых фигур, и не только при
помощи пальцев. И эти фигуры жили на стене и, казалось иногда Володе, вели
с ним занятные беседы.
Впрочем, он и раньше был большой мечтатель.


Глава 8


Ночь. В Володиной комнате темно. Володя улегся в свою постель, но ему
не спится. Он лежит на спине и смотрит на потолок.
По улице идет кто-то с фонарем. Вот по потолку пробегает его тень
среди красных световых пятен от фонаря. Видно, что фонарь качается в руках
прохожего, - тень колышется неровно и трепетно.
Володе становится почему-то жутко и страшно. Он быстро натягивает
одеяло на голову, и, весь содрогаясь от торопливости, ложится поскорее на
правый бок, и принимается мечтать.
Ему становится тепло и нежно. В голове его складываются милые,
наивные мечты, те мечты, которые посещают его перед сном.
Часто, когда он ляжет спать, ему делается вдруг страшно, он словно
становится меньше и слабее, - и прячется в подушки, забывает мальчишеские
ухватки, делается нежным, ласковым, и ему хочется обнять и зацеловать маму.


Глава 9


Сгущались серые сумерки. Тени сливались. Володе было грустно. Но вот