"Федор Сологуб. Сказка гробовщиковой дочери" - читать интересную книгу автора

Федор Сологуб


Сказка гробовщиковой дочери

Нет ничего странного в том, что молодой чиновник Леонтий Васильевич
Ельницкий влюбился в молодую мещанскую девушку Зою Ильину. Она же была
девица образованная и благовоспитанная, кончила гимназию, знала английский
язык, читала книги, и давала уроки. И, кроме того, была очаровательна. По
крайней мере, для Ельницкого.
Он охотно посещал ее, и скоро привык к тому, что вначале тягостно
действовало на его нервы. Скоро он даже утешился соображением, что как
никак, а все же Гавриил Кириллович Ильин, Зоин отец, был первым в этом
городе мастером своего дела.
Гавриил Кириллович говорил:
- Дело мое не какое-нибудь эфемерное. Это вам не поэзия с географией.
Без моего товара и один человек не обойдется. И притом же дело мое
совершенно - чистое. Гроб не пахнет, и воздух от него в квартире крепкий и
здоровый.
Зоя часто сидела в складочной комнате, где хранились заготовленные на
всякий случай гробы. Одетая пестро и нарядно, - у отца много оставалось
атласа, парчи и глазета, - и даже со вкусом, Зоя часто звала туда и своего
друга.
- Пойдемте в складочную, Леонтий Васильевич, - говорила она, - там
тепло и сухо, и там хочется говорить сказки. Там каждая доска пахнет
вымыслом.
Они шли в складочную. Там Зоя рассказывала Леонтию Васильевичу
вычитанные из книг истории и сказки, очень сильно изменяя и дополняя их
своими вымыслами. Ельницкий сначала неловко поеживался, и хмуро посматривал
крутом, а потом принимался развивать перед Зоею свои взгляды.
Порою Зоин отец приходил сюда, за делом или просто так послушать их
разговоры. Если за делом, Зоя и Ельницкий уходили в другие комнаты. Если
просто так, они продолжали разговаривать, а он слушал, поглаживая седые
длинные усы и весело сверкая синими, как у дочери, все еще молодыми глазами.
Кто всмотрится внимательно в эти глаза, тому понятно станет, что они многое
видели и многое привыкли замечать.
Старик и сам сказал однажды Ельницкому, когда они сидели все трое в
складочной:
- Я все вижу, я все знаю. Конечно, мелкотою мне, до моей популярности,
заниматься не приходится, но что касается почтенных жителей нашего порода, я
знаю срок каждому и размер. Как только умер, у меня все готово. Конечно, для
видимости прикинешь мерочку, но только, скажу с интимною откровенностью, мог
бы и не беспокоить покойника. Только поставить прибор по желанию
родственников.
Леонтий Васильевич недоверчиво усмехался, а старик продолжал:
- Видите, здесь сложены гробы разных размеров; длина, ширина, все к
кому-нибудь пригнано. Глаз у меня наметанный, а мерка у меня живая.
Зоя слегка покраснела и улыбалась, а Леонтий Васильевич спросил:
- Какая мерка?
Старик объяснил охотно: