"Наталья Зоревна Соломко. Горбунок (Повесть) " - читать интересную книгу автора

во дворе, он ревел и обещал позвать брата. За это ровесники не любили
Горбунова. Но не трогали. Так все малолетство он жил в тени брата и любил
эту тень, дарующую спасение.
Брат был большой, семь громадных лет отделяло его от Горбунова. Звали
его по-разному: мама - Бориской, во дворе - Бобом, а в школе он носил
незатейливую кличку Горбунок.
Горбунов не звал его никак, для него это единственное,
главнокомандующее существо долго оставалось безымянным; просто брат,
могущественный ангел-хранитель (которого, впрочем, тоже следовало опасаться:
он мог дать щелбана, запереть в темной ванной или, сдвинув редкие рыжие
брови, так глянуть со своей высоты, что Горбунов обращался в камень).
Мир в ту пору делился для Горбунова на три чудовищно неравные части.
Самая ничтожная из них привычно отражалась в стареньком, с трещиной, трюмо в
виде трех лопоухих худеньких мальчиков с жидкими темными челками, в любой
миг готовых заплакать. Вторую часть составляли остальные люди, в большинстве
своем неразличимо чужие, таящие опасность (зачем они? что у них на уме? и с
какой целью их так много?). Третья же часть, самая громадная, громаднее
всего мира, была брат; великанская его тень лежала на всей земле от
горизонта до горизонта и уходила дальше, куда-то туда, за темные леса, за
синие моря, за высокие горы, которые Горбунов, будучи городским ребенком,
никогда не видал, однако знал из сказок и телевизора, что они есть...
Однако оставив в стороне детское мироощущение Горбунова, нетрудно
представить, как они жили, два полузаброшенных мамой (она не смирилась с
одиночеством и все искала свое счастье) мальчика в однокомнатной квартире
облезлого пятиэтажного дома на окраине большого рабочего города, как
питались, в основном макаронами и картошкой, как ходили в неглаженых
рубашках с оторванными пуговками, и как каждый был сам по себе среди
домашнего неуюта. Малолетний Горбунов все время пропадал во дворе, где хоть
и не любили его, но иногда принимали в игру, а брат, в очках, косо съехавших
на кончик носа, валялся на продавленной тахте, уткнувшись в книгу и позабыв
обо всем на свете.
В ту осень, когда Горбунов узнал, что они с другой планеты, жизнь
изменилась: теперь они стали вдвоем, теперь вечерами, забравшись с ногами на
подоконник, они подолгу просиживали рядом, глядя в небо, разговаривая о
своем доме там, в вышине. Горбунов-то по вполне понятным причинам ничего из
той жизни не помнил, разве что большую черную собаку...
- Ее звали Пират, она тебя очень любила,- уточнял брат,- никого к тебе
не хотела подпускать...
- Она сейчас там?
- Ну конечно, - отвечал брат. - Наверно, скучает по тебе.
Брату повезло, он многое знал и помнил о той жизни.
- Там все добрые, - рассказывал он, - все любят друг друга.
- Все-все? - удивлялся Горбунов.
- Ага.
- А какие там люди?
- Они смелые и честные, - припоминал брат. - Там так хорошо...
- И как мы потерялись? - вздыхал Горбунов. - Почему мы здесь? Вон ведь
как далеко... - И близкие слезы подступали к глазам.
- Ой, ну перестань! - морщился брат. - Слезки на колесках! Если хочешь
знать, там никто не плачет, там...