"Наталья Зоревна Соломко. Горбунок (Повесть) " - читать интересную книгу автора - Видишь ли, у нас не было детей...
- Павлик, я не понимаю, - с растерянной злостью перебила мама, - чего ты перед ним отчитываешься, не его это дело! - Танюша, помолчи немного, ладно? - строго и ласково попросил Поль. - Это его дело: нам ведь вместе жить... - Не понял, - снова надерзил Горбунов. - Вы на ком женитесь? На маме или на нас с братом? Поль захохотал. Он топал ногами, хлопал Горбунова по плечу. - Отличный вопрос, старик, двадцать копеек ! - наконец сказал он, вытирая веселые слезы. - Из тебя будет толк. Отвечаю на вопрос: женюсь я на вас - на всех вместе, если ты не против. Семья должна быть большой и веселой. И сообщаю тебе по секрету, что на вас с Бобом мы не остановимся... - Как это? - не понял Горбунов. - Очень просто, старик. У тебя скоро будет сестренка. Как ты на это смотришь? - Быстро... - хмуро отозвался Горбунов и уставился за окно (там ветер мотал ветви тополя и собиралась роскошная июньская гроза): он знал, откуда берутся дети, и смотреть на маму и на Поля не мог. - Что быстро? - переспросил Поль. - Заделали вы ее быстро, - разъяснил Горбунов. - А ваша старая жена, она теперь как? - Ты очень злой человек, Гелик,- сказала мама и заплакала. - Немедленно встань в угол. Горбунов хмыкнул: неужто она надеется, что в углу он станет добрее? - Ты слышал, что я тебе сказала? щипало в носу и почему-то хотелось умереть - не видеть, не слышать ничего. - Вот родите себе нового ребенка, - ответил Горбунов, сдерживая слезы, - и пожалуйста! И ставьте его, сколько вам влезет! XV. Жили они теперь у Поля, в огромной старинной квартире в центре города (высоченные потолки с лепниной, вощеный паркет, за большими окнами шум главной улицы). Горбунов квартиры боялся. Тут хозяйничал пятнистый дог Кузя, незлой, но не спускающий с Горбунова внимательного, стерегущего взгляда, будто знал, что Горбунов вор. Потом они привыкли друг к другу, и Горбунов гулял с ним по двору. Но радости не было. Это был чужой пес, чужой двор, и надо было потом возвращаться в чужую квартиру, полную чужих вещей и чужих запахов, среди которых совсем потерялся единственный, с детства родной запах - маминых духов "Белая акация"... Брат уже две недели лежал на диване, глядел в стену, и лучше было его не трогать. Он говорил только одно слово: - Отстань. Лежал он так и молчал с той поры, как вернулся из Москвы. Он провалился- Иногда Поль садился к нему на диван, уговаривал: - Да брось, старик, подумаешь, нашел из-за чего впадать в меланхолию. Вставай, ну! Брат не отзывался, зарывался лицом в подушку. |
|
|