"Марк Солонин. 22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война" - читать интересную книгу автора

генерал-лейтенант В. И. Морозов упрекал командующего фронтом
генерал-полковника Ф.И. Кузнецова в бездействии... в Военном совете фронта
посчитали, что он не мог докладывать в такой грубой форме, при этом Ф.И.
Кузнецов сделал ошибочный вывод, что штаб армии вместе с В.И. Морозовым
попал в плен и работает под диктовку врага... Среди командования возникли
раздоры. Член Военного совета корпусной комиссар П.А. Дибров, например,
докладывал, что начальник штаба генерал-лейтенант П. С. Кленов вечно болеет,
работа штаба не организована, а командующий фронтом нервничает..." [3]
Пока в штабе Северо-Западного фронта искали "крайнего", 26 июня 1941 г.
в районе Даугавпилса сдался в плен начальник Оперативного управления штаба
Северо-Западного фронта генерал-майор Трухин (в дальнейшем Трухин активно
сотрудничал с немцами, возглавил штаб власовской "армии" и закончил жизнь на
виселице 1 августа 1946 года) [20, с. 164].
Для правильного понимания дальнейших событий очень важно отметить, что
Верховное командование в Москве трезво оценивало ситуацию и не питало
никаких иллюзий по поводу того, что разрозненные остатки неуправляемого
Северо-Западного фронта смогут сдержать наступление немецких войск.
Уже 24 июня (т.е. на третий день войны!) было принято решение о
создании оборонительной полосы на рубеже реки Луга - 550 км к западу от
границы, 90 км до улиц Ленинграда [21]. Вместе с тем, 25 июня Ставка приняла
решение о проведении контрудара против 56-го танкового корпуса вермахта,
прорвавшегося к Даугавпилсу. В стремлении хоть как-то задержать наступление
немцев на естественном оборонительном рубеже реки Западная Двина
командование РККА привлекло к участию в этом контрударе совершенно
неукомплектованный 21-й мехкорпус (плановый срок завершения формирования
этого корпуса был назначен на 1942 г.) и даже 5-й воздушно-десантный (!)
корпус, не имевший для борьбы с танками ни соответствующего вооружения, ни
должной подготовки. Другими словами, брешь в разваливающемся фронте обороны
пытались заткнуть всем, что было под руками.
И вот в этой-то обстановке самый мощный на северо-западном ТВД 1 -й
мехкорпус (который даже после отправки 1-й тд в Лапландию еще имел в шесть
раз больше танков, чем 21-й мехкорпус Лелюшенко!), разбивая дороги
гусеницами сотен танков, уходил на север, в Гатчину, т.е. в прямо
противоположном от линии фронта направлении!
К слову говоря, сами немцы были весьма обескуражены необъяснимым для
них исчезновением "псковской танковой группы". Сперва им показалось, что 1-й
МК ушел от Пскова на юг. Гальдер 22 июня 1941 г. отмечает в своем дневнике:
"...русская моторизованная псковская группа... обнаружена в 300 км
южнее предполагавшегося ранее района ее сосредоточения. .."
Затем - следующая версия (запись от 24 июня):
"...из всех известных нам оперативных резервов противника в настоящее
время неясно пока лишь местонахождение псковской танковой группы. Возможно,
она переброшена в район между Шяуляем и Западной Двиной..."
На следующий день, 25 июня, Гальдеру доложили, что "7-м танковый корпус
противника переброшен из района Пскова через Западную Двину в район южнее
Риги" [12].
Не будем слишком строги в оценке работы немецкой военной разведки. Им
просто в голову не могло прийти, где на самом деле надо искать 1 -й
мехкорпус. Да и не было у них разведывательных самолетов с таким радиусом
действия, который бы позволил зафиксировать передвижения танковых частей