"Владимир Алексеевич Солоухин. Двадцать пять на двадцать пять (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

малина в Крутовском буераке, и будут яблоки, и хороший взяток у пчел. И
что село теперь присоединяют к совхозу, и что недавно заезжал секретарь
райкома...
- А я как раз вершу вынул. Караси хорошие попались, один к одному.
Правда, хоть мелкие карасики, но сладкие. Мать их приготовила со сметаной.
Уж и доволен же остался Степан Степанович! О тебе спрашивал. Ты бы съездил
к нему в район, поддержал связь...
- Некогда, дед. Если хочет, пусть сюда едет.
- А это у тебя что за сверток в багажнике?
- Не тронь, не тронь! Это не мое. Я сам внесу.
- Ну, как знаешь.
Разрушенное приездом "главного сына" застолье быстро опять
налаживалось. Тем более что сам стол получил подкрепление в виде постной и
сочной ветчины, порезанной еще в столичном магазине, колбасы под названием
"сервелат", копченой спинки горбуши, свежих болгарских помидоров. Была и
диковинка. Из последней поездки в Венгрию привез баночку испанских оливок,
приготовленных оригинальным способом. Косточка хитроумно извлечена, а на
ее место внутрь оливки вложен кусочек анчоуса. Все вместе замариновано.
- Нет, вы попробуйте, - настаивал Алексей Петрович, - дед, мама,
попробуйте. Из самой Испании.
- Чудят...
- Этошто, этошто! Надо же, из каждой ягоды косточку вынуть. А она
сладкая, ягода-то? - сомневалась Пелагея Ивановна, поднося оливку ко рту.
- Это же оливка, маслина. Как же она может быть сладкой?
- Что они внутри-то спрятали?
- Это я не скажу. Сами догадайтесь, по вкусу.
- Ой-ой-ой! Ни кисло, ни солоно.
Пелагея Ивановна от неожиданности (неизвестно, чего она ожидала от
заморской ягоды) выплюнула полуразжеванную оливку на ладонь и побежала на
кухню.
Но Петр Павлович внимательно покатал оливку по рту, пожевал и в конце
концов проглотил.
- Остренькая. Только мала очень.
Пробовали и другие под гоготанье и смех. Видно, и другим ягода
показалась мала, потому что зять-бригадир залез в банку столовой ложкой,
зачерпнул ее с верхом. А уж анчоусы там, не анчоусы - разбирать некогда.
Воспользовавшись остановкой в питье и еде, профессор вышел в сени,
развернул там свой главный сюрприз и решил, лихо заиграв, войти в переднюю
избу, к людям. Там в это время громко, но отнюдь не стройно запели. Сразу
подобрать мотив и подключиться к песне (это было бы очень эффектно)
Алексей Петрович не мог, значит, надо ждать, когда пропоют, либо заиграть
им наперекор.
"Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба!.." - орали мужчины и женщины за
стелем. Алексей Петрович решился, подошел к порогу и рванул малиновые
мехи. Замысловатый и неясный сперва перебор тотчас вышел на прямую
мелодию, и оказалось, это - "Златые горы".
Тут могло быть только два варианта. Могли все вскочить от удивления и
восторга, оборвав песню, и засыпать вопросами: как, откуда, каким
образом?! Могли также (более естественный вариант) сразу сменить, бросить
эту "Свадьбу" и подхватить под Алексееву гармонь то, что она диктовала и