"В.А.Солоухин. Владимирские проселки (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора Володя показал списки книг, поступающих ежемесячно. Тут была и
художественная литература, и политическая, но больше всего сельскохозяйственная, которую в деревне, кстати сказать, читают мало. - Библиотека ваша, конечно, выросла с тех пор? - Еще бы не вырасти! Когда копаешься в этих отчетах, разные мысли приходят. Бедные они были по сравнению с нами, это верно, но главное не в бедности. Как думаете, в чем главная разница между их старой библиотекой и нашей новой? - Ну, книг, наверно, больше стало... - Книг, конечно, больше, но это не закономерная разница, случайность. Библиотека их могла бы быть и обширнее. - Ну, книги, наверно, не те были. Все-таки много новых книг с тех пор написано. - Не там копаете, - смеялся Володя Сахаров, все скрывая от нас свою загадку. - Это все незакономерные разницы. - В чем же все-таки закономерные-то? - В главном, для чего и есть наша библиотека, - в читателях. Кто был читателем в прежней библиотеке? Пять-шесть человек из всего села, никак не больше. Дьячок, да попадья, да волостной писарь, да Крашенникова дочки - вот и весь состав. Остальные - безграмотные, да и не до книг. Теперь же наши читатели - все село от мала до велика. Старушка какая-нибудь, старичок седенький - туда же, очки на нос, и пожалуйста ему последнюю новинку. "А нет ли, - говорит, - у вас Вернада Шова, который из английской жизни все описывает?" Значит, подавай ему Шоу - и никаких гвоздей. Вот в чем главное, - довольный, засмеялся Володя. - Читателей сколько стало у нас, да А в это время в доме, где мы остановились, шел интересный разговор. Хозяйка, женщина лет пятидесяти шести, с усталым, несчастным и как бы окаменевшим в несчастье лицом, рассказывала свою жизнь. У нее было трое детей: старшая дочь, теперь бы ей было тридцать три года, погибла во время войны; младшая - лесотехник, живет в Волжске; сын работает в Донбассе. Но вот Роза спросила хозяйку, есть ли у нее муж и что за мужчина сидел вчера в кухне. Я тоже обратил внимание на этого мужчину. Он сидел на лавке, облокотясь на колени, и курил махорку. Тощее лицо его со впалыми висками и щеками показалось мне липким, как бы туберкулезным. Впечатление усугубляли жиденькие, словно прилипшие к черепу волосы. Было ему около шестидесяти лет. - Не знаю, как назвать его, - печально вздохнула женщина. - Муж он был мой, тридцать шесть лет хорошо жили. А потом задурил, спутался с девкой из соседнего села. - Молодая? - Дочери его первой ровесница - с двадцать третьего года. Пять лет волынил. То к ней уйдет, то опять ко мне. А вот уж два года, как совсем ушел. Он-то, может, за молодостью погнался. Ее не пойму, что ей в нем, молодой да здоровой, ведь не знаю, чем и скрипит. - Вчера-то навестить приходил? - Квартирант он у меня теперь. Живет у нее, а работа его здесь, в Караваеве. Пекарь он в пекарне незаменимый. Попросился на квартиру - не отказала, будь он проклят! Признаться, нас удивил такой поворот в событиях. Любовные и семейные драмы разнообразны, и нет двух похожих. Но чтобы из мужа на тридцать восьмом |
|
|