"В.Солоухин. Продолжение времени (Письма из разных мест)" - читать интересную книгу автора

поблизости. Было бы хуже, если бы враги, захватчики пробили внутрь памятника
шпуры, заложили взрывчатку и ночью подожгли бы бикфордов шнур. Что бы тогда
осталось от памятника, олицетворяющего Россию? Пришлось бы писать теперь:
"От памятника, олицетворявшего Россию". Жуть!
Но я, кажется, зарапортовался совсем: лезут в голову какие-то шпуры с
бикфордовыми шнурами, романтические, идиллические почти, предметы ранней
зари взрывного дела. Теперь небось электричество в распоряжении взрывников,
рычаг включил - и готово.
Впрочем, технический прогресс делает иногда зигзаги. Пройдя через очень
сложные решения той или иной проблемы, люди приходят к более простым
решениям, как бы делая шаг назад. Я имею в виду не то, что сейчас на Западе
называется "ретро", не возвращение к старым модам, к свечам после яркого
электрического света или к велосипедам после автомобилей (или даже и к
лошадям), не вполне серьезные попытки возвратиться в больших масштабах к
парусному флоту, который, как показали расчеты специальной комиссии, может
оказаться вполне рентабельным и удобным (синтетические паруса, механизмы для
манипуляций с ними во время плавания, оснащенность современными
навигационными приборами и радио, приличная скорость и грузоподъемность, и
при всем том - ноль горючего), - нет, я имею в виду более простые инженерные
решения, которые возникают после более сложных. Так, гусеничные трактора в
массе своей заменяются колесными, большие колесные - все более маленькими и
поворотливыми, очень часто вместо бетонных плотин делают теперь намывные
(как поступали бы и мальчишки, перепружая ручей). Взрывали, взрывали
памятники старины, а потом вдруг обнаружилось, что самое удобное не взрывать
их, а разбивать тяжелой железной болванкой, подвешенной на прочном тросе к
длинной и верткой стреле специального крана. Ни грома, ни шума, ни
содрогания стекол (и сердец), только рекомендуется поливать водой, чтобы не
так сильно клубилась пыль... Ну, правда, надо сказать, что в тридцатые годы
не было еще таких кранов.
Во всяком случае, во Владимире в 1962 году, когда доламывали церковку,
в которой венчался ссыльный Герцен (тогда она была загородной, в Ямской
слободе, а теперь, конечно, оказалось в самом городе), то пользовались не
взрывчаткой, а именно тяжелой болванкой. Просто и надежно. Или когда в
Москве в 1974 году сносили близ улицы Неждановой старинный дом XVIII века,
для того чтобы на этом месте устроить сквер, тоже ничего не взрывали там, а
действовали этой болванкой и бульдозерами.
Но мы слишком далеко отошли от нашей главной посылки, от моей
убежденности, что все то, что разбросано, приходится потом собирать. Помните
ли вы, друзья (а я хочу вам напомнить), как горячо мы спорили вокруг этого
лет двадцать тому назад? Вы напирали тогда на необратимость многих
происшедших уже процессов, а я пытался голословно и слабо утверждать, что
эта теория не только не верна, но и ужасно вредна. Утверждать-то я
утверждал, но, вот именно, голословно и слабо. А вы... о, вы громили меня с
фактами в руках, разделывались со мной, как с мальчишкой, переходя даже в
споре с яростного на снисходительный тон. Допустим, говорили вы, допустим,
что нужно теперь, беречь колокольню Ивана Великого или собор Покрова на
Нерли, "домик Фамусова" на Пушкинской площади в Москве (тогда он еще не был
снесен) или коней Клодта на Аничковом мосту в Ленинграде, но ведь чего нет,
того уж нет, пойми. Ну, пойми, увещевала вы меня, словно меленького, этого
уже нет, понимаешь - нет на земле. Значит, не о чем и говорить. Произошел