"Константин Соловьев. Дебют на Фронтире" - читать интересную книгу автора

широком чтобы по нему могли пройти плечом к плечу трое мужчин. Если чертеж
был составлен без ошибок, это должна быть секция "А", отсек для больных
тяжелой формой. Параллельно с ним шла секция "Б", где размещались малолетние
пациенты. У противоположного конца корпуса они смыкались, образуя что-то
вроде гигантской подковы, площадь между ними была заполнена подсобными
помещениями, складами медикаментов, одежды и пищи. Hа втором ярусе, куда вела
одна лестница, располагались кухня, основной склад медикаментов,
ординаторская, кабинеты врачей, процедурные, диагностические, операционные.
Большинство дверей было распахнуто. По левую сторону шли палаты -
большие просторные помещения, заставленные кроватями, в них царил полумрак
потому что редкие узкие окна у потолка пропускали хоть немного света. По
правую тянулись двери подсобных помещений - крошечных чуланчиков не больше
шкафа.
Тани почувствовала, как ледяная корка сковывает сердце, замораживает
дыхание. В этих комнатах всего за несколько дней погибло больше четырех сотен
человек. Взрослые и дети. Мужчины и женщины. колонисты, солдаты и врачи. Все
они нашли свой конец в огромном душном склепе, все успокоились в гигантской
общей могиле.
- Вам нехорошо? - сухо спросил лейтенант.
- Hормально, - Тани через силу сделала шаг и, стараясь смотреть только себе
под ноги, пошла вперед по коридору. Широкая спина Мельта мелькала впереди,
он шел ровно, как по улице, легко, как игрушку, держа автомат в одной руке.
За полчаса они прошли половину коридора. Мельт первым входил в помещения,
осматривался, если все было в порядке, подзывал остальных. В отличие от
обычных людей ему не требовался фонарь чтобы видеть в темноте. Добровольцы и
лейтенант обшаривали палаты фонарями, заглядывали под каждую кровать, после
чего принимались за следующую. Помимо этого приходилось потрошить шкафы,
извлекая на свет груды медикаментов, сгнившей одежды и пищевых брикетов.
Работали молча, словно аура, которую чувствовала Тани еще перед входом в
склеп, коснулась и их.
Первые признаки твари она почувствовала когда группа почти добралась до
конца коридора - в висках заломило, она коснулась призрачного следа,
неуверенного и старого, как скользкий хвостик. Следа, которое оставило
существо, некогда являвшееся человеком. Она постаралась сконцентрироваться,
отключить все органы чувств, собрать все силы в один-единственный импульс,
способный прошить здание от одной стены до другой.
У нее получилось.
Она почувствовала саму тварь - сгусток нечеловеческого ледяного разума,
острого, словно бритва, непостижимого, бесконечно чуждого. Разума затаившегося
в темноте огромного паука. Ей показалось, будто она растворяется в нем,
почувствовала, как ядовитые когти проникают в ее мозг, ломают ее защиту.
Hесколько мгновений, которые прошли часами, она чувствовала его эмоции -
жажду крови, не хищную животную, но сладострастную, трепещущую, чувствовала
его пульсирующее, с каждой секундой нарастающее нетерпение, чувствовала
разъедающий огонь нечеловеческой ненависти. И еще - боль. Боль, хлещущую
через край, кипящую, пузырящуюся, взметающуюся фонтанами. Бесконечный океан
чужой боли, огненную стену, которой нет ни конца, ни края.
Hо сейчас тварь спала. Лениво ворочаясь во сне, переваривая пищу, она
лениво огрызнулась, чувствуя сканирование. Она напоминала едва тлеющий костер,
готовый в любую секунду вспыхнуть ослепительным всепожирающим пламенем,