"Константин Соловьев. Урод" - читать интересную книгу автора

выбивающийся из-под касса талем, он без интереса вслушивался в разговор
дружинников и вяло смотрел по сторонам, почти не прикасаясь к кувшину.
Случайно встретившись с его блуждающим взглядом, трактирщик вздрогнул,
и тонкая глина под пальцами предательски хрустнула. Во имя Ушедших, ну и
гадкие же у парня были глаза! Бесцветные, почти не мигающие, они смотрели
перед собой жестко и уверенно, глаза прирожденного воина. Но была в них
какая-то скрытная порочная червоточина - показалось ли, но в блеске
застывшего льда увиделась трактирщику какая-то липкая вязкая субстанция,
зловонная затхлая жижа. Подобную жижу он видел пару лет назад, когда в
бочонок с бродившим фасхом забралась неизвестно откуда взявшаяся личинка
бальма - добрый напиток загнил, стал прозрачным и едким, как жидкий огонь.
"Померещилось, - подумал трактирщик. - Свет так падает, вот и мерещится Бейр
знает что. Нормальные глаза. А парень-то - красавец еще тот".
Действительно, молодой шэл был прекрасен лицом. Ровный высокий лоб не
хранил даже самых маленьких морщин, длинные иссиня-черные, как панцирь
карка, волосы были сплетены кожаным ремешком в хвост и открывали идеально
ровный нос с благородными крыльями, уверенные, но мягкие губы, строгую линию
скул. Лицо это могло посоперничать с любой картиной в мягкости черт, в
невыразимой, сквозящей в каждой черточке, красоте.
"Девки, наверно, без ума, - подумалось трактирщику. Он заметил, как
Тира, забирая пустой кувшин, взглянула исподтишка на шэла, и глаза ее,
совсем еще ребяческие и смущенные, загорелись, щеки вспыхнули. - У него этих
девок три дюжины на Эно, еще бы - шэл. Шэл Алдион, пусть даже и младший -
это тебе не горсть песку." Компания за столом тем временем постепенно
хмелела, пришлось Тире относить еще два кувшина фасха. Лица дружинников
раскраснелись, голоса стали громче и звучнее, глаза мутно заблестели. Они
оживленно рассказывали что-то друг другу, постоянно жестикулируя, один лишь
Крэйн сидел молча, без интереса переводя взгляд с одного на другого и глаза
у него были скучающие.
- Ничего интересного, - сказал он Армаду, осторожно спросившему у него
что-то. - Я не вижу ничего нового. Все те же отвратительные лица, серые и
похожие друг на друга, как маленькие карки. Я вижу здесь все то же, друг
Армад, все ту же плоскую картину человеческой бездумной похоти. Посмотри на
эти лица! У них в глазах ума не больше, чем у моего хегга, там лишь дешевый
фасх, женщины, еще какая-то мелочь... Каждый раз, когда я захожу в трактир,
мне кажется, что я попал в загон шууев.
- Ты слишком суров Крэйн, - тихо сказал один из дружинников. - Имей
снисхождение к черни.
- Снисхождение? - Крэйн холодно улыбнулся, но брезгливость искривила
идеально красивую улыбку. - Друг Калиас, ты считаешь, что я должен быть
снисходителен к этим... этому... бескрайнему ничтожеству? Этой бесконечной
глупости? Нет, друг Калиас, я не буду снисходителен. Скоро исполнится
двадцать и один год с тех пор, как я вынужден созерцать подобные вещи, срок
более чем достаточный, чтобы позволить себе говорить так, как считаешь
нужным. Что внутри этих людей? Я скажу тебе - в них животная тупость, страх
и злоба. Посмотри на их лица - ты не увидишь в них ничего, кроме примитивной
похоти. Это ужасно, но это так.
- Тебе виднее, Крэйн, - поспешно согласился молодой дружинник. - Это
чернь. Ее остается лишь терпеть.
- Да, наверное, так. - Шэл Аддион обвел тяжелым взглядом зал. - Армад,