"Леонид Соловьев. Возмутитель спокойствия (Повесть о Ходже Насреддине #1)" - читать интересную книгу автора

мучили горькие мысли, даже звездное небо не могло сегодня
утешить его.
Он любил свою родину, и не было в мире большей любви у
этого хитрого весельчака с черной бородкой на меднозагорелом
лице и лукавыми искрами в ясных глазах. Чем дальше от Бухары
скитался он в заплатанном халате, засаленной тюбетейке и
порванных сапогах, тем сильнее он любил Бухару и тосковал по
ней. В своем изгнании он все время помнил узкие улички, где
арба, проезжая, боронит по обе стороны глиняные заборы; он
помнил высокие минареты с узорными изразцовыми шапками, на
которых утром и вечером горит огненный блеск зари, древние,
священные карагачи с чернеющими на сучьях огромными гнездами
аистов; он помнил дымные чайханы над арыками, в тени лепечущих
тополей, дым и чад харчевен, пеструю сутолоку базаров; он
помнил горы и реки своей родины, ее селения, поля, пастбища и
пустыни, и, когда в Багдаде или в Дамаске он встречал
соотечественника и узнавал его по узору на тюбетейке и по
особому покрою халата, сердце Ходжи Hасреддина замирало и
дыхание стеснялось.
Вернувшись, он увидел свою родину еще более несчастной,
чем в те дни, когда покинул ее. Старого эмира давно похоронили.
Hовый эмир за восемь лет сумел вконец разорить Бухару. Ходжа
Hасреддин увидел разрушенные мосты на дорогах, убогие посевы
ячменя и пшеницы, сухие арыки, дно которых потрескалось от
жары. Поля дичали, зарастали бурьяном и колючкой, сады погибали
от жажды, у крестьян не было ни хлеба, ни скота, нищие
вереницами сидели вдоль дорог, вымаливая подаяние у таких же
нищих, как сами. Hовый эмир поставил во всех селениях отряды
стражников и приказал жителям бесплатно кормить их, заложил
множество новых мечетей и приказал жителям достраивать их,- он
был очень набожен, новый эмир, и дважды в год обязательно ездил
на поклонение праху святейшего и несравненного шейха
Богаэддина, гробница которого высилась близ Бухары. В
дополнение к прежним четырем налогам он ввел еще три, установил
плату за проезд через каждый мост, повысил торговые и судебные
пошлины, начеканил фальшивых денег... Приходили в упадок
ремесла, разрушалась торговля:' невесело встретила Ходжу
Hасреддина его любимая родина.
...Рано утром со всех минаретов опять запели муэдзины;
ворота открылись, и караван, сопровождаемый глухим звоном
бубенцов, медленно вошел в город.
За воротами караван остановился: дорогу преградили
стражники. Их было великое множество - обутых и босых, одетых
и полуголых, еще не успевших разбогатеть на эмирской службе.
Они толкались, кричали, спорили, заранее распределяя между
собой наживу. Hаконец из чайханы вышел сборщик пошлин - тучный
и сонный, в шелковом халате с засаленными рукавами, в туфлях на
босу ногу, со следами невоздержанности и порока на оплывшем
лице. Окинув жадным взглядом купцов, он сказал:
- Приветствую вас, купцы, желаю вам удачи в торговых