"Сергей Михайлович Соловьев. История России с древнейших времен. Том 3" - читать интересную книгу автора

решается не в их пользу вследствие особых отношений новых городов. При этом
надобно заметить также, что с самого начала у нас на Руси вследствие
размножения членов княжеского рода управление сколько-нибудь значительными
волостями и городами переходит к князьям-родичам, а не к боярам, которые по
этому самому теряют возможность приобрести важное значение в качестве
областных правителей: это важное значение остается за князьями же.
Исключение составляют галицкие бояре: Галицкая волость, ставши особым
владением Ростиславичей, князей, исключенных из старшинства в роде
Ярославовом, по этому самому не переменяла князей своих; с другой стороны,
не дробилась на мельчайшие волости в племени Ростиславичей, потому что
Владимиру удалось избавиться от всех родичей и стать единовластителем в
Галиче; единовластие продолжалось и при единственном сыне его Ярославе.
Вследствие этого боярам галицким была возможность установиться в стране,
получить важное земское значение в качестве богатых землевладельцев и
областных правителей: вот почему влияние дружины в Галиче на дела страны
оказывается таким исключительным; сколько-нибудь сильного участия городов в
событиях, происходивших по смерти Романа Великого, не замечаем, хотя
народонаселение их вообще питало привязанность к молодому Даниилу. Прибавим
сюда еще влияние быта соседних Галичу государств. Польского и Венгерского.
Но если так част и так необходим был переход дружины из одной волости в
другую и от одного князя к другому, то легко понять, что не было возможности
для точного определения отношений ее к князю; дружинник имел полную свободу
переходить из службы одного князя в службу другого: каждый князь принимал
его с радостью, ибо каждый нуждался в храбрых дружинниках; переход был легок
для дружинника и во всех других отношениях, потому что Русская земля
сохраняла свое единство, равно как и род княжеский, следовательно дружинник,
переходя от одного князя к другому, не изменял чрез это нисколько ни Русской
земле, ни роду княжескому, владевшему ею нераздельно. Князья не могли
условиться не допускать этого перехода, потому что очень редко случалось,
чтоб все они находились в мире и добром согласии между собою, а при первой
усобице дружинникам открывался свободный путь для перехода от одного
враждебного князя к другому: так, в силу обстоятельств обычай перехода скоро
должен был превратиться в право, и после в княжеских договорах мы увидим,
что князья обязываются не препятствовать переходу дружинников: "А боярам
между нами и слугам вольным - воля". Существовало ли такое условие в
княжеских договорах описываемого времени, или подразумевалось, как
естественное и необходимое, и явилось только после при ослаблении родовой
связи между князьями, обособлении княжеств - решить нельзя по неимению
княжеских договорных грамот из описываемого периода; мы знаем одно только,
что такие грамоты существовали в это время. Хороший князь, по современным
понятиям, не отделял своих выгод от выгод дружины, ничего не щадил для
последней, ничего не откладывал собственно для себя; жил он с нею в
братском, задушевном кружку, не скрывал от нее имения, не тая дум своих,
намерений: "Князь! - говорит дружина Мстиславу Изяславичу, - тебе без нас
нельзя было ничего ни замыслить, ни сделать, а мы все знаем твою истинную
любовь ко всей братьи". А Владимиру Мстиславичу дружина говорит: "Ты сам
собою это, князь, замыслил, так мы не едем за тобою, мы ничего не знали". Из
тона летописи видно, что не нравилось, когда князь имел одного любимца,
которому открывал свои думы, скрывая их от остальной дружины: так,
рассказывая о дурном поступке Святослава Всеволодовича с Ростиславичами,