"С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. Том 8" - читать интересную книгу автора

короля, и если уступка последнего склонит царя к союзу против татар; и сам
папа писал к Сигизмунду, умоляя его поддержать, усилить союз с Димитрием.
Но в то самое время, как Римский двор употреблял все усилия для
скрепления союза между Москвою и Польшею, возникли затруднения в собственных
сношениях его с Димитрием. Папа надеялся, что брак царя на католичке будет
могущественно содействовать распространению латинства в московских областях,
но Димитрий требовал, чтобы Марина содержала католицизм в тайне, наружно же
исполняла обряды закона греческого, ходила в русскую церковь, постилась в
дни, предписанные православием. Нунций Рангони, к которому Димитрий
обратился с этими требованиями, отвечал, что, несмотря на пламенное желание
услужить ему, он не имеет никакой возможности удовлетворить его желанию, ибо
такое важное и трудное дело требует для своего решения власти высшей и
рассуждения более зрелого. Не желая, чтоб это дело пошло далее, Рангони
пишет к Димитрию: "Я не сомневаюсь, что когда ваше величество рассмотрите
это дело с своею обычною мудростию и известным благочестием, то посредством
самодержавной власти, которой никто противиться не должен, отстраните все
затруднения, не потерпите, чтобы закону дано было неприличное истолкование,
и не сделаете никакого принуждения вашей невесте в столь важном деле, в
противном случае могут произойти большие неприятности. Притом же это дело не
новое: повсюду видим, что женщины греческого закона выходят замуж за латынов
и наоборот, причем каждый из супругов сохраняет прежнее исповедание, прежние
обряды; этот обычай имеет силу не только для частных людей, но и для
государей; говорят, что один из ваших предков, задумав жениться на королевне
польской, именно предлагал, чтоб она удержала все обряды церкви латинской".
Однако Димитрий не тронулся увещаниями нунция, и дело было отослано на
решение папы. 4 марта 1606 года Боргезе уведомлял Рангони, что пункты,
предложенные царем, решены не согласно с его желанием, ибо конгрегация из
кардиналов и теологов после тщательного обсуждения предмета произнесла
приговор, что престол апостольский не разрешает в подобных случаях и не
бывало примера, чтобы когда-нибудь разрешил. В таких же точно
обстоятельствах находился и ныне царствующий король польский, когда
отправился в Швецию для принятия престола, но ему не было позволено
сообразоваться с лютеранскими обычаями.
Между тем приехал в Рим Лавицкий; папа известил об этом Димитрия в
следующих выражениях: "Мы с таким нетерпением ждали от тебя писем, что даже
упрекали в медленности Андрея Лавицкого, человека самого старательного:
когда сильно чего-нибудь желаешь, то всякое замедление нестерпимо. Наконец
он приехал, отдал нам твои письма, рассказал о тебе вещи достойные; мы
жалели только об одном, отчего он не мог сказать нам всего вдруг, как бы нам
хотелось. Такое наслаждение доставил он нам своими речами, что мы не могли
удержать радостных слез; мы твердо уверены теперь, что апостольский престол
сделает самые великие приобретения, когда ты будешь твердо и мудро управлять
теми странами. Благословен бог и отец господа нашего Иисуса Христа,
соблаговоливший утешить нас в беспокойствах! У тебя поле обширное: сади,
сей, пожинай на нем, повсюду проводи источники благочестия, строй здания,
которых верхи касались бы небес; воспользуйся удобностию места и, как второй
Константин, первый утверди на нем римскую церковь. Так как ты можешь делать
в земле своей все, что захочешь, то повелевай. Пусть народы твои услышат
глас истинного пастыря, Христова на земле наместника!" Несмотря, однако, на
восторженный тон папского письма, в нем проглядывает беспокойство: видно,