"С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. Том 8" - читать интересную книгу автора

убежища, проводили в другую комнату.
Распорядившись насчет Марины, бояре спешили отвратить страшную
опасность, которая начинала было грозить им: стрельцы, стоявшие на карауле
близ того места, где упал Димитрий, услыхали стоны раненого, узнали царя,
отлили его водою и перенесли на каменный фундамент сломанного годуновского
дома. Придя в себя, Димитрий стал упрашивать стрельцов, чтоб они приняли его
сторону, обещая им в награду жен и имение изменников бояр. Стрельцам
понравилось обещание, они внесли его снова во дворец, уже опустошенный и
разграбленный; в передней Димитрий заплакал, увидав верных своих
алебардщиков, стоявших без оружия, с поникшими головами; когда заговорщики
хотели приблизиться к нему, то стрельцы начали стрелять из ружей. Для глав
заговора теперь шло дело о жизни и смерти, и Шуйский стал горячо убеждать
своих докончить начатое дело убийством самозванца. Заговорщики придумали
средство испугать стрельцов и заставить их покинуть Димитрия, они закричали:
"Пойдем в Стрелецкую слободу, истребим их жен и детей, если они не хотят нам
выдать изменника, плута, обманщика". Стрельцы испугались и сказали боярам:
"Спросим царицу: если она скажет, что это прямой ее сын, то мы все за него
помрем; если же скажет, что он не сын ей, то бог в нем волен". Бояре
согласились. В ожидании ответа от Марфы заговорщики не хотели остаться в
покое и с ругательством и побоями спрашивали Лжедимитрия: "Кто ты? Кто твой
отец? Откуда ты родом?" Он отвечал: "Вы все знаете, что я царь ваш, сын
Ивана Васильевича. Спросите обо мне мать мою или выведите меня на Лобное
место и дайте объясниться". Тут явился князь Иван Васильевич Голицын и
сказал, что он был у царицы Марфы, спрашивал: она говорит, что сын ее убит в
Угличе, а это самозванец. Эти слова повестили народу с прибавкою, что сам
Димитрий винится в своем самозванстве и что Нагие подтверждают показание
Марфы. Тогда отовсюду раздались крики: "Бей его! Руби его!" Выскочил из
толпы сын боярский Григорий Валуев и выстрелил в Димитрия, сказавши: "Что
толковать с еретиком: вот я благословлю польского свистуна!" Другие дорубили
несчастного и бросили труп его с крыльца на тело Басманова, говоря: "Ты
любил его живого, не расставайся и с мертвым". Тогда чернь овладела трупами
и, обнажив их, потащила через Спасские ворота на Красную площадь;
поравнявшись с Вознесенским монастырем, толпа остановилась и спрашивала у
Марфы: "Твой ли это сын?" Та отвечала: "Вы бы спрашивали меня об этом, когда
он был еще жив, теперь он уже, разумеется, не мой". На Красной площади
выставлены были оба трупа в продолжение трех дней: Лжедимитрий лежал на
столе в маске, с дудкою и волынкою, Басманов - на скамье у его ног. Потом
Басманова погребли у церкви Николы Мокрого, а самозванца - в убогом доме за
Серпуховскими воротами, но пошли разные слухи: говорили, что сильные морозы
стоят благодаря волшебству расстриги, что над его могилою деются чудеса;
тогда труп его вырыли, сожгли на Котлах и, смешав пепел с порохом,
выстрелили им из пушки в ту сторону, откуда пришел он.
В то время как одни толпы народа ругались над обезображенным трупом
того, кто незадолго величался красным солнцем России, другие разделывались с
ненавистными гостями. Прежде всего были побиты польские музыканты, найденные
во дворце; потом бросились к домам, занятым их единоземцами; мужчин били,
женщин уводили к себе, но воевода сендомирский, сын его и князь Вишневецкий
отражали силу силою до тех пор, пока им на помощь не подоспели бояре,
которые, имея только в виду разделаться с самозванцем, вовсе не хотели
заводить войну с Польшею бесполезным убийством ее панов. Послов польских не