"С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. Том 8" - читать интересную книгу автора

предивного пастуха, и заблудились в дебре греховной и сами себя дали в снедь
злолютому зверю, всегда готовому губить наши души. Восхити нас, богоданный
решитель! От нерешимых уз по данной тебе благодати!" После этой речи гости и
торговые люди подали Иову челобитную, написанную таким же витиеватым слогом:
"Народ христианский от твоего здравого учения отторгнулся и на льстивую
злохитрость лукавого вепря уклонился, но бог твоею молитвою преславно
освободил нас от руки зломышленного волка, подал нам вместо нечестия
благочестие, вместо лукавой злохитрости благую истину и вместо хищника
щедрого подателя, государя царя Василья Ивановича, а род, благоцветущей его
отрасли корень сам ты, государь и отец, знаешь, как написано в Степенной
книге; но и то тебе знать надобно, что от того дня до сего все мы во тьме
суетной пребываем и ничего нам к пользе не спеется; поняли мы, что во всем
пред богом согрешили, тебя, отца нашего, не послушали и крестное целование
преступили. И теперь я, государь царь и великий князь Василий Иванович, молю
тебя о прегрешении всего мира, преступлении крестного целования, прошу
прощения и разрешения". Когда подали эту челобитную, Гермоген велел
успенскому архидиакону взойти на амвон и громко читать ее, а после этого
патриархи велели тому же архидиакону читать разрешительную грамоту. Народ
обрадовался, припадали к ногам патриарха Иова и говорили: "Во всем виноваты,
честный отец! Прости, прости нас и дай благословение, да примем в душах
своих радость великую".
Так рассказывает дело официальное известие, в котором замечаем тот же
дух, под влиянием которого составлялись грамоты об избрании царя Бориса.
Конечно, многим из присутствовавших в соборе могло показаться странным, как
тот же самый Василий Иванович Шуйский торжественно свидетельствовал, что
царевич Димитрий сам закололся в припадке падучей болезни, и тот же патриарх
Иов объявлял, что это свидетельство истинное, а теперь оба говорят, что
царевича Димитрия убили его изменники! Любопытно, что во всем этом деле
торжественного разрешения действуют одни гости и торговые люди, они просят
устно о прощении, они подают челобитную.
Но если, как говорит известие, народ обрадовался, что получил
разрешение от патриарха, то радость эта была непродолжительна. Чрез
несколько дней понесся по городу слух, что сторожа, караулившие ночью на
наперти Архангельского собора, слышали, как в соборе были голоса, говор,
смех, а потом плач, собор осветился, и один толстый голос заглушил другие,
говорил за упокой беспрестанно. Желая действовать на успокоение народа,
оживление его нравственных сил средствами нравственными, религиозными,
Шуйский в то же время хотел прекратить сопротивление другими средствами. Он
принял предложение немца Фидлера отравить Болотникова в Калуге. Фидлер
обязался такою клятвою: "Во имя пресвятой и преславной троицы я даю сию
клятву в том, что хочу изгубить ядом Ивана Болотникова; если же обману моего
государя, то да лишит меня господь навсегда участия в небесном блаженстве;
да отрешит меня навеки Иисус Христос, да не будет подкреплять душу мою
благодать св. духа, да покинут меня все ангелы, да овладеет телом и душою
моею дьявол. Я сдержу свое слово и этим ядом погублю Ивана Болотникова,
уповая на божию помощь и св. евангелие". Царь дал Фидлеру лошадь и 100
рублей, обещая в случае успеха дела 100 душ крестьян и 300 рублей ежегодного
жалованья. Но Фидлер, приехав в Калугу, открыл все Болотникову и отдал ему
самый яд.
Положение Болотникова с товарищами было, однако, очень затруднительно: