"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

Меньше чем через год после кончины королевы Христиан IV вступил в
морганатический брак с Христиной Мунк, причем ей был дан титул графини
Шлезвиг-Голштинской.
Началась самая блестящая пора жизни Христины. Она являлась
олицетворением счастья и производила на всех придворных чарующее
впечатление. Красивая, добрая, ласковая, всегда готовая услужить каждому
своим влиянием, она мало-помалу начинала играть очень большую роль. Она
имела значительное влияние на все дела, часто совсем овладевала волей
короля и направляла ее по своему усмотрению.
Так прошло несколько лет, и второй брак Христиана казался самым
счастливым браком. Королевская семья росла с каждым годом: у короля и
Христины родилось двое сыновей и восемь дочерей, и король, несмотря на
свою порывистость и подчас суровость, оказался очень нежным отцом. Но
особенно любил он своего сына Вольдемара, графа Шлезвиг-Голштинского.
Счастье убаюкивает, затуманивает, затуманило и убаюкало оно и
Христину. Она получила над королем такое исключительное влияние именно
благодаря тому, что изучила его характер и обдумывала свои действия. Она
очень хорошо понимала в первые годы, что можно и чего нельзя, знала,
какими способами действовать на короля и в какие минуты.
Но вот мало-помалу, уверенная в своей силе, освоившаяся с нею, она
позабыла всякое благоразумие, сочла короля своим неотъемлемым достоянием,
которым могла распоряжаться произвольно. Сама того не замечая, теперь она
становилась чересчур требовательна, стесняла свободу действий мужа,
являлась постоянным, неустанным контролером его жизни.
Сначала, в первые годы своего семейного счастья, он не замечал этого,
а если и замечал, то, полный страстью, даже, может быть, находил
наслаждение в том, что всюду и во всем видел Христину, что сталкивался с
нею во все минуты своей жизни. Однако горячая страсть, естественно,
заменилась более спокойным чувством, и стеснительность ревнивой жениной
охраны становилась для короля все ощутительнее; в нем начинала говорить
его врожденная самостоятельность. Он начинал все более и более жаждать
простора и свободы.
Чувство его к жене было очень сильно, и, если бы теперь Христина
поняла свою ошибку, она, вероятно, навсегда сохранила бы любовь мужа; но
понять свою ошибку она уже не была в состоянии, и, по мере того как король
начинал освобождаться от рабства, она силилась все крепче и крепче
заковывать его в цепи.
Между супругами началась глухая борьба, доставившая много мучений
обеим сторонам. Нетрудно было предвидеть, к чему приведет эта борьба.
Христина не могла оказаться в ней победительницей. В прежнее время она
обезоруживала мужа ласками, видимой ему покорностью, своим тихим и ровным
характером, теперь, полная убеждения в своих правах не только на его
исключительную любовь, но и на его жизнь, она негодовала, упрекала,
требовала, раздражала короля все больше и больше.
Во время одного из бурных объяснений она вдруг заметила в первый раз,
что король глядит на нее совсем иначе, чем прежде. Она увидела, что ее
раздражение, упреки и жалобы остаются без ответа, король молчит, глядит на
нее - и улыбается. Она не поняла еще разумом, что это значит, но сердце у
нее вдруг упало, тоска вдруг охватила ее, мучительная, давящая тоска,
какая находит на человека перед неотвратимым, грозящим несчастьем. Такая