"Антон Соловьев. Злая сказка " - читать интересную книгу автора

одногруппники. Димка Большой, как всегда улыбающийся, закурил свой "Честер".
Димка Маленький о чем-то переговаривался с Аленкой и посмеивался. Я подошел
к ним, спросил:
- С "автоматом"?!
- С "автоматом"! - протянул мне руку Димка Маленький, и я ее охотно
пожал. Подвалил Димка Большой.
- Знаешь, я сейчас рублюсь в такую клевую стратегическую игрушку! -
начал он без всякого предисловия.
- Ты когда мне Сапковского вернешь? - поспешил я оборвать его вопросом,
иначе про компьютерные игры он будет рассказывать до следующей сессии.
- В понедельник притащу.
- Ну лады. Давай. - Я пожал ему на прощанье руку.
- Стоп! - удивился он. - Пятница же, Антон, ты че, опух? Пятница! Пошли
пиво пить!
- Не, - поморщился я, вспоминая, как мы праздновали сдачу экзамена по
истории Российского государства и права в прошлом году.
- Ты че? Не гэймер, не рокер, не студент юрфака? - продолжал
прикалываться Дим он. Ему только дай повод за что-нибудь зацепиться.
- Работа... - пожал я плечами.
Димон успокоился, и я зашагал к метро.
Была поздняя весна. Когда всем уже понятно, -что наступило лето, хотя
на самом деле для студентов это прекрасное время года начинается в последних
числах июня.
На часах - начало второго. Я шел по улице Казакова, и мне, в общем и
целом, было все-таки хорошо. Я закурил новую папиросу и, печально окинув
взглядом наше любимое место распития пива, именуемое "Загон", направился ко
входу в метро.
Расстегнув "молнию" на боковом кармане косухи, я достал наушники.
Вставив колесики в уши, нажал на ощупь кнопку. Понеслись гитарные переборы,
начал стучать барабан, и, как всегда бодрый и чистый, зазвучал вокал солиста
рок-группы "Крематорий" Армена Григоряна. Я в который раз слушал эту старую,
как сам русский рок, песню про парня, у которого предки свалили за границу и
он пустился во все тяжкие. По сравнению с другими текстами "Крематория" это
довольно простая веселая песенка, но, не знаю почему, она всегда будит во
мне какие-то скрытые инстинкты, неявные побуждения и всякую другую
дребедень.

Папа с мамой уехали в Европу
И оставили сыну квартиру,
Мы приходили к нему каждый день
С красно-розовым эликсиром
И, отдавая дань вину,
Умирали один за другим,
А он был самым стойким бойцом,
Он всегда оставался живым.

Мои армейские, хотя они для меня больше туристические, ботинки мягко
ступали по асфальту. Народу вокруг было немного. Где-то бухали студенты,
кто-то одиноко или группами тащился по направлению к "Курской" или обратно,
В основном те, кому, как и мне, едва перевалило за двадцать. Вся жизнь еще