"Нина Соротокина. Трое из навигацкой школы (Роман в двух книгах "Гардемарины, вперед!")" - читать интересную книгу автора

сержантом, а в отставку вышел по обычаю того времени в офицерском чине.
Человек он был простой, добрый и кроткий. Любимая супруга его умерла родами,
произведя на свет последнего, Сашеньку, и он один остался опорой
многочисленного семейства.
Беловы еле сводили концы с концами. Дети, зятья, внуки, словно
состязаясь в настырности, без конца делили отцовскую пенсию, усадьбу,
тридцать душ крепостных и даже нехитрый скарб родительского дома. Желание
помочь многочисленной родне вынудили Федора Пахомыча заняться делом,
казалось бы, вовсе ему не свойственным, - он начал писать письма, и этот
эпистолярный труд скоро стал главным занятием в его жизни.
"Всемилостивый граф, отец и благодетель! Всенижайше прошу Вашего
сиятельства простить мне, убогому, в моем дерзновении засвидетельствовать
должное почтение и преданность мою..."- писал он важным адресатам, с коими
состоял ранее в однополчанах. Вспомнил он также всех родственников от Литвы
до Урала, правильно полагая, что и от них может быть какая-то польза.
Вряд ли нуждались сиятельные адресаты в изъявлении почтения убогого
тульского помещика, но писем было написано так много, что обильный посев
стал давать плоды, и ретивый корреспондент начал потихоньку распихивать
детей и внуков по полкам и учебным заведениям.
Черновиками его, письмами, ответами были забиты до отказа два сундука,
а Федор Пахомыч все писал и писал, уже не из рачения о потомстве, а находя
невинную радость в таком общении с миром.
По неведомой протекции был устроен в навигацкую школу и Саша. Отец так
и не понял толком, куда и зачем едет его младший отпрыск. Вместе с тощим
кошельком и родительским благословением он выдал сыну пухлую книжицу,
исписанную фамилиями и адресами. "В них помощь найдешь", - были последние
напутственные слова родителя. Кроме книжки, Саша получил пачку
рекомендательных писем.
Он с сомнением отнесся к родительскому дару, но по прибытии в Москву
решил проверить некоторые из адресов, вооружился рекомендательными письмами
и отправился с визитами.
Саша имел приятную наружность, при этом был общителен и уверен в себе,
и хотя родительский дом не дал ему подобающего воспитания, сметливость,
умение перенять и бойкий нрав, данные ему от природы, легко восполнили
пробелы образования. Скоро он был принят во многих домах, и принят радушно.
Присмотревшись к городской жизни, Саша понял, что рассчитывать может
только на себя, что навигацкая школа - место для него неподходящее и что
карьеру он может сделать, только попав в гвардию. Служба в гвардии была
самой почетной в России. Гвардия -вершительница судеб в государстве, на нее
опирался всесильный Меншиков, гвардия свергла самого Бирона, и престол
государыне Елизавете тоже дала гвардия. Как завидовал Белов гренадерам
Преображенского полка! Ему в 1741 году было шестнадцать лет. Окажись он
тогда в гренадерах, носил бы сейчас самую желанную форму - мундир
лейб-кампанейца и мастера геральдики сочиняли бы для него новый герб.
Белов ждал только случая, знака судьбы, чтобы бежать в Петербург и
поступить в Измайловский или Преображенский полк. Но не предполагаемый арест
Корсака был этим знаком, и не одна мечта о гвардии толкнула Белова к мысли о
побеге. Была еще одна причина, ото всех тайная, - страстная любовь к
красавице Анастасии Ягужинской.
Он увидел ее зимой в доме вдовы полковника Рейгеля, где давал уроки.