"Дидо Сотириу. Земли обагренные кровью " - читать интересную книгу автора

брал ружье, немножко ячменных сухарей и уходил на охоту. Он убивал диких
кабанов и продавал их мясо. Вырученные деньги шли на уплату батракам.
Христианским праздникам кирли радовались не меньше нашего. Это был
хороший случай подкормиться. Не было ни одного греческого дома, в котором бы
их не угощали самым вкусным, что было на столе. В Новый год они обычно
собирались у источников, а гречанки, приходившие за водой, приносили им на
подносах баклаву, халву, новогодние пироги. А чистый понедельник, когда
начинался пост и жители Кыркындже чистили посуду, чтобы даже запаха
скоромного не оставалось в доме, для этих турецких батраков был самым
счастливым днем их жизни. В каждом доме они получали целые подносы пирогов с
сыром, с яйцами, макароны, сласти. И кирли, улыбающиеся и счастливые,
благодарили бабушек и тетушек: "Большое спасибо, сестра". Когда наступал
апрель и день святого Георгия, они получали деньги за свой труд и,
опечаленные, заходили в каждый греческий дом проститься; потом возвращались
в свои места.
- Пусть пойдет мне впрок хлеб, который я ел в твоем доме, - говорил
кирли.
А грек отвечал:
- Буду надеяться. Счастливого пути. С богом.
Были среди них и такие, что молились тайком серебряной иконе святого
Георгия и просили у святого, чтобы он исцелил их от снедавшего недуга и
помог им в далеком, трудном пути.

II

Когда отец увидел, что я освоил четыре арифметических действия и могу
кое-что написать, он позвал меня и сказал:
- Собери свои вещи, Манолис. На днях поедешь в Смирну. Я хочу, чтоб ты
вышел в люди, поучился торговле, присмотрелся к работе торговцев на базаре и
в магазинах, познакомился с жизнью.
Впервые отец говорил со мной, как со взрослым. Мне показалось, что это
именно тот редкий случай, когда его сердце чуть-чуть обмякло. Я набрался
смелости и сказал:
- Я сделаю так, как ты велишь, отец. Но знай, что я люблю учиться.
Грамота легко укладывается у меня в голове, я глотаю ее, словно жаждущий
воду...
Мои слова, должно быть, произвели на отца некоторое впечатление. Но он
ничего не сказал. Только буркнул что-то нечленораздельное, и я не мог
понять, что же он думает. А на следующий день, когда мы возвращались с
нашего участка в горах, он, остановившись на перевале, окинул взглядом поля
внизу и сказал:
- Зачем тебе грамота, когда можно обработать еще столько плодородной
земли? Ты что, собираешься стать священником или учителем? А мне нужно, чтоб
ты стал умелым торговцем, научился вести дела в городе, чтобы нас не съедали
проценты и не обманывали обдиралы-торговцы. Я решил отправить тебя в Смирну
именно потому, что ты хорошо соображаешь и глаз у тебя острый.
В воскресенье утром отец уехал по делам в Айдын, а я, воспользовавшись
его отсутствием, поднялся в горы, чтобы встретиться с Шевкетом и рассказать
ему о моем отъезде. С этим пастушком-турчонком нас связывала крепкая дружба.
Во время пасхальных каникул, когда я поднимался в горы с овцами, я вовлекал