"Юрий Вячеславович Сотник. Ясновидящая, или Эта ужасная "улица" (Повесть) " - читать интересную книгу автора

мы с мамой к вам через недельку заглянем?
Матильда посопела в трубку.
- Нет, уж лучше я к тебе загляну, - процедила она.
- Ты заглянешь?
- Вот именно. Только да будет тебе известно, что я хоть и девчонка,
но у меня очень хороший хук справа.
Тут стоявшие возле будки мальчишки переглянулись.
- Слышал? Хук справа! - тихо сказал Шурик.
Семка ничего не сказал. Он только приоткрыл рот и медленно кивнул.
- Что справа? - не поняла Юлька.
- Хук. Это боксерское выражение такое. И я на днях приду и врежу
тебе как следует за твою Матрену.
Юлька помолчала, оторопев, но скоро пришла в себя.
- Хо-хо, Матильдочка! А у меня, да будет тебе известно, никаких
хуков ни справа ни слева нет, но есть Юрка Тузлуков, и стоит мне ему
мигнуть, он из тебя абстрактную скульптуру сделает.
- А у меня... а у меня... этот... - Матильда вспомнила первое
попавшееся имя: - Леша Тараскин есть. Я только хвастаться не хотела... И
ему не двенадцать лет, а все четырнадцать. И он не в какой-нибудь
несчастной милиции сидел, а в настоящей колонии для несовершеннолетних.
Ему ничего не стоит прихлопнуть твоего Юрку и тебя вместе с ним.
- Слышишь? В колонии! - снова шепнул Шура, а Семка опять приоткрыл
рот и медленно кивнул.
- Хохошеньки! Матреночка! Ты опять за свои фантазии?! Мы вот с Юркой
придем и посмотрим, что это за страшилище такое - твой Лешка.
- Приходи, приходи! Только у нас полный двор ребят, которые даже
поотчаянней Тараскина.
- А эти откуда? Тоже из колонии?
- Не из колонии, а... В общем, узнаешь. Наш двор самым хулиганским
считается, так что приходи!
- Приду, приду! Чао, Матреночка!
- Адьё!
Матильда вышла из будки, не заметив стоявших возле нее мальчишек.
Теперь она уже не вспомнила о данной себе клятве.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В то время когда Матильда объявила Лешу Тараскина юным уголовником,
побывавшим в колонии, о нем шел спор между Игорем Ивановичем и его тещей
Антониной Егоровной. Квартира была приведена в полный порядок, две другие
Лешины бабушки уехали к себе, а покоя в доме все еще не было. Антонина
Егоровна сидела в передней и, сбросив тапочки, надевала туфли.
- Игорь! - говорила она. - Ну хоть перед отъездом перестань ты на
меня яриться!
Игорь Иванович, одетый в поношенную энцефалитку, сидел в комнате на
корточках и возился с рюкзаком.
- Я не ярюсь, Антонина Егоровна, а спрашиваю: почему, по вашему
мнению, четырнадцатилетний малый не может самостоятельно найти дом
восемнадцать, корпус два?