"Александра Созонова. Полдень Брамы " - читать интересную книгу автора

Жалко, что откладывается медитация. Очень хочется посмотреть наконец,
кто будет в нашей группе. На семинарах я разглядываю народ, прикидываю,
выбираю, с кем хотел бы оказаться в более тесной компании.
Ни с кем не знакомлюсь, все - издали.
Мой излюбленный взгляд на людей - как на произведения искусства. Иные
так зачаровывают, что, позабыв о приличиях, надолго, назойливо приникаю
глазами. Особенно женщины.
Женщины... Любимый жанр Природы, в котором она наиболее сильна. Нельзя
заставлять - убеждаю я кого-то, кто меня не слышит, - нельзя заставлять
подобные создания тупо стучать на швейных машинках в монотонных и душных
фабриках. Или не менее тупо перебирать бумаги, отчеты, инструкции... в
бесчисленных изуверских конторах. Где белые лампы светят над головой
бесстрастным, мертвящим светом, и звонит телефон, и женщины проживают до
пенсии, изживая, стирая в труху - чудо.

В последнее время стал делить всех рассматриваемых еще по одному
признаку - по степени беззащитности лица. Насколько сняты у человека
защитные маски, часовые, охраняющие глубинное содержимое, насколько движения
лицевых мускулов раскрывают его, а не маскируют.
Из всей разношерстной, разновозрастной толпы выделил троих. Двое - это
мать с сыном. Очень похожие друг на друга. Одинаково узкие губы и
заостренные носы. Сыну лет двадцать шесть, худой и иссиня-бледный. Отчего-то
я сразу решил, что он болен гемофилией. Что он болен - слышал краем уха,
когда мать его пыталась пройти без очереди на собеседование (очередь шла
часов пять, так как с каждым из вновь поступивших разбирались не менее
получаса). Отчего гемофилией? Оттого что очень бледен и тих, и как-то сразу
понравился мне. Распахнутый ворот рубашки. Синие виски. Внимательный,
вбирающий все вокруг и спокойный. Иногда мать приходит на семинар одна, без
него. У нее желтые крашеные волосы и застылая, скорбно-тревожная усталость в
лице. Я видел, как в один из перерывов она делала круговые пассы вокруг
головы сына, сидящего с закрытыми глазами.
В ее лице много боли.
Господи, попросил я, пусть ее боль не будет бесплодной. Ничего нет
печальней бесплодной боли. Пусть ее страх за сына, и тоска о сыне, и
усталость, и тягостные предчувствия - пусть все это не зря, Господи.
Третья - женщина. В узких черных брюках и сером свитере, связанном
крупными петлями, как кольчужка. Она мне напомнила чем-то тех девочек из
моего сна. Точнее, ту из них, у которой не было романа. (Правда, черты их я
сразу забыл, осталось лишь голубоватое сияние в том месте души, где память о
них, дымчатая аура, греза.) Только постарше нее лет на двадцать. И более
зажатая - вечно сидит в самом углу у стены, ни с кем не знакомясь, утыкаясь
в перерывах в книгу. И глаза карие. (А у девочек моих были серые,
прозрачные - это помню.) Беззащитность лица полная. Никаких часовых.
Будет ли она в нашей группе? Хотелось бы. Хотя вероятность небольшая:
групп несколько. К тому же многие, приходящие на семинар, в группы не ходят,
не доросли еще.

Всего месяц прошел, как я явился сюда в первый раз, а как много она
значит для меня, Школа...
Месяц назад услышал от случайного знакомого волшебные слова "расширение