"Анатолий Спесивцев. Азовская альтернатива " - читать интересную книгу автора

приятнейшей неожиданностью. Негодяй справа, опрокинулся спиной на спину
собственной лошади, с торчащей из груди стрелой оперенной серыми перьями.
Левый из седла выпал и еще дергался, стуча по земле ногами. Аркадию
приходилось видеть агонию, это была она, родимая. Удивительно, но его лошадь
от умирающего хозяина не драпанула. Нетрудно было догадаться, что и его
сразил не инфаркт миокарда. Аркадий покрутил головой, ища спасителя.
"Стрелы сами по себе не летают, их человеческая рука выпустить должна.
Или, там, эльфья, если в мир фэнтази попал".
Искать долго, не пришлось. Возникнув будто из пустоты, из воздуха (лежа
же из лука стрелять нельзя! Или, все-таки, можно?), к нему подходил
здоровенный казарлюга. В вышиванке, выглядывавшей из-под какого-то
грязно-зеленого жупана, стиранных явно не сегодня, откровенно грязных
шароварах, сапогах, не обнаруживавших знакомства с сапожной щеткой, с
оселедцем и длинными, свисающими с верхней губы усами. В руке он держал
небольшой лук, хотя из-за пояса торчала рукоять пистолета. Старинного,
естественно. Еще два пистолета торчали у казака на бедрах, в кобурах
непривычного вида. Разница с картинными запорожцами была в степени бритости,
как лица, так и головы. Их покрывала модная в двадцать первом веке щетина.
Судя по ее пегости, казак был уже не мальчик. Рассмотреть количество морщин
на дубленой, коричневой коже при слепящем глаза солнце было невозможно. Не
говоря о бессмысленности такого дела, рассматривания морщин у мужика. По
степени сомнительности внешнего вида, сгинувшие татары, выглядели, по
сравнению с их убийцей, сущими младенцами.

О пользе вегетарианства Все тот же полдень, 23 марта 1637 года от р.х

Плохое настроение не покидало Ивана с самого начала этого дурацкого
похода. Шли на святое дело, кстати, и наверняка прибыльное. И таились будто
занимались чем-то срамным. Объявили, что поход в Персию, на помощь шаху
против султана. Нет, ничего против походов за добычей к врагам православной
веры, он не имел. Чем, спрашивается, иначе казаку жить? На паперти подаяние
просить? Так, если не калека, подавать плохо будут. И против персидского
шаха он ничего не имел. Оно, мусульманин, конечно... но, раз враг турок,
значит иметь с ним дела можно. Платит шах щедро, пограбить там, опять-таки,
есть кого. В другое время, считал Иван - милое дело, сходить в такой поход.
Но сейчас, когда волнуется вся Приднепровщина, закипает Волынь, волнуются
русские земли в Литве, готовы встать на бой с клятыми ляхами и казаки, и
гречкосеи, отвлекать от святого дела освобождения Руси немалую силу, было
неразумно. А то и преступно. Даже для реальной цели похода, о которой в
отряде не знал почти никто. Включая наказного гетмана, руководившего
войском.
Иван невольно стиснул зубы, вспомнив, кто сумел пробиться в наказные
гетманы. У них с чертовым вылупком Пилипом, была старая и сильная вражда. И
его внезапная активность по организации похода в Персию, настораживала.
"Если правдой были подозрения о связи Пилипа с иезуитами, то
спрашивается - зачем им-то такой поход нужен? С турками-то у чертовых святош
отношения были на зависть хорошие. Непонятно. Следовательно, ломать голову
бесполезно. Надо иметь такие же вывихнутые, как у самих иезуитов мозги, чтоб
догадаться об их намерениях. Но самому придется спать в полглаза, ходить с
величайшей осторожностью. Пилип, к гадалке не ходи, попытается лютого своего