"Микки Спиллейн. Долгое ожидание" - читать интересную книгу автора

Я поставил чемоданчик на землю, вытащил из кармана последнюю сигарету,
закурил и направился в зал ожидания. Вдоль одной из стен зала тянулась
обшарпанная буфетная стойка, напротив нее я заметил газетный киоск и
билетную кассу. Все кресла и скамьи были заняты, так что я пошел в туалет.
Секунду поколебавшись, не стоит ли умыться, я решил, что кувшина теплой
воды и нескольких капель жидкого мыла явно недостаточно для того, чтобы
смыть грязь многомильного путешествия. К тому же я нуждался в услугах
парикмахера не меньше, чем в возможности сменить наконец замызганные брюки
и кожаный пиджак. Поэтому я ограничился лишь тем, что ополоснул руки.
Когда я вернулся в зал ожидания, у буфетной стойки освободилось одно
место, и я сразу же понял, почему именно оно. На соседнем табурете сидела
толстуха с автобуса, и язык ее вновь работал вовсю. Девушка за стойкой с
измученным усталым лицом чуть не плакала, и, если бы я не взобрался на
табурет рядом, толстуха вполне могла получить вторую чашку кофе прямо в
физиономию. Но, увидев меня, она сразу же заткнулась и сморщила нос,
словно от меня дурно пахло. Буфетчица обернулась ко мне, и я сказал:
- Кофе, ветчину и швейцарский сыр. Хлеб ржаной. Она выполнила мой
заказ и небрежно бросила мелочь в кассовый ящик. Расправившись с едой, я
выпил чашку кофе, затем развернулся на табурете и стал разглядывать зал
ожидания. Только теперь я заметил в окошке билетной кассы какого-то
старика в очках. Но он-то обратил на меня внимание куда раньше, это я
понял сразу. Перед его окошком стояло четыре человека, но он почти не
смотрел на них, поскольку взор его то и дело устремлялся поверх голов в
мою сторону. Его лицо при этом принимало озабоченное выражение, точно у
отца, обеспокоенного недомоганием любимого дитяти.
Всю длинную дорогу, все эти тысячи миль я не уставал размышлять о
том, как же это произойдет в первый раз. И вот наконец минута настала.
Всего лишь сгорбленный старичок с пожелтевшими от постоянного курения
обвислыми усами. И все выглядело не так, как я представлял себе эти
долгие, долгие мили.
Последний в небольшой очереди перед кассой получил наконец свой билет
и отошел. Я занял его место. Старик попытался изобразить улыбку, и я
небрежно бросил:
- Привет, папаша!
Впечатление было такое, словно кто-то дернул его за усы. Верхняя губа
дернулась, обнажив сорок восемь искусственных зубов, и улыбка, сперва
весьма робкая, а , затем все более уверенная, заиграла на его лице.
- Господи! Джонни Макбрайд! Ты ли это?
- Давненько не виделись, а, папаша!
Мне показалось странным выражение его физиономии. Но по крайней мере
в одном я не сомневался: он узнал меня.
- Давненько, Господи Боже! - сказал он.
- Как дела в городе?
Он смешно лязгнул зубами, изо всех сил стараясь сохранить
беззаботно-приветливое выражение лица.
- Без перемен. Все, как раньше. Ты.., собираешься задержаться у нас?
- Да, на некоторое время.
- Джонни!
Я подхватил свой чемоданчик.
- Увидимся позже, папаша. Я устал и грязен, как черт. Мне нужно