"Норман Спинрад. Схватка" - читать интересную книгу автора

поддерживая бодрость бензидрином. В книгах он не нашел ничего, кроме сухой
информации. Пропустив ее через себя, Уинтергрин переселился в аптеку.
В следующем месяце он испробовал на себе ауромицин, бацитрацин, фторид
с оловом, гексидрезорцинол, кортизон, пенициллин, гексахлорофен, экстракт
акульей печени и еще 7312 изобретений мировой фармакологии. Ничего не
помогало; он начал чувствовать боли, которые немедленно заглушил морфием.
Уинтергрин испробовал химию, радиоактивные и психотропные вещества,
христианство, йогу, молитву, клизму, патентованные средства, отвары из
трав, питание одним йогуртом и даже колдовство. Все это поглотило еще один
месяц, а больной все худел. Ничто не помогало, а времени осталось всего
полгода.
Уинтергрин был на грани отчаяния. Но вместо того чтобы признать
поражение, он погрузился в созерцание своего внутреннего мира. Усевшись в
кресло, он просидел сорок восемь часов, созерцая собственный пуп.
Результат этой медитации был двоякий: во-первых, у него сильно заболели
глаза, а во-вторых, в мозгу его всплыло понятие "спонтанная ремиссия".
В предыдущие два месяца исследований Уинтергрин столкнулся с
несколькими случаями неизлечимого рака, который неожиданно исчезал, и
пациент, казалось бы, безнадежный, выздоравливал. Никто не мог этого
объяснить. Не в силах проанализировать это явление, ученые назвали его
"спонтанной ремиссией", где "ремиссия" означала исцеление, а "спонтанная"
- неизвестность причины.
Что не значило, однако, что причины не было.
Уинтергрина это заинтересовало. Можно даже сказать, что он загорелся.
Он знал о нескольких безнадежных больных, которых вылечили, значит,
неизлечимый рак излечим. Следовательно, проблему можно изъять из разряда
неразрешимых и перевести в разряд маловероятных.
Разгадывать же маловероятные вещи было любимым занятием нашего героя.
Теперь, когда ему осталось жить всего полгода, Уинтергрин радостно
принялся за дело. Из библиотеки, в которой содержалось описание любых
видов рака, он выкопал все случаи спонтанной ремиссии, потом заложил все
известное о ней в компьютер: истории болезни, виды лечения, возраст
больных, пол, религию, расу, политические взгляды, цвет кожи,
национальность, темперамент, семейное положение, рейтинг по Дану и
Бредстриту, перенесенные неврозы и психозы и даже любимые сорта пива.
Таким образом он запустил в компьютер исчерпывающие данные о пациентах,
когда-либо спасенных от рака.
Кроме того, Уинтергрин зарядил компьютер целыми сериями
взаимозависимостей между десятью тысячами отдельных, четких признаков,
присущих пациентам, и спонтанной ремиссией. Если даже единственный
признак, - ну, скажем, возраст, кредитоспособность, любимое блюдо, - можно
было бы связать со спонтанной ремиссией, тогда это хоть что-то да значило
бы.
В свое время Уинтергрин заплатил за этот компьютер 100 миллионов, это
был самый лучший компьютер в мире. И он себя оправдал: за 2 минуты и 7,894
секунды он проделал всю работу и выдал ответ:
- Связей не существует.
Это значило, что спонтанная ремиссия не зависит ни от одного внешнего
признака.
Менее волевой человек был бы раздавлен. Более гибкий человек зашел бы в