"Р,Спиллер, У.Торп. История Соединенных Штатов Америки, том 2 " - читать интересную книгу автора

духовным вождем был Френсис Л ибер, который в 1856 году покинул чуждый ему
Юг, занял должность профессора в Колумбийском университете и отдал свое перо
прославлению органического единства Соединенных Штатов и мудрости их
конституционной формы правления.
И в самом деле, единство нации, его значение в глазах всего
человечества было первейшей заботой Линкольна и людей, работавших под его
руководством. Сохранение Союза было главным доводом в пользу войны. Еще до
того, как заговорила первая пушка, Линкольн именно так толковал борьбу.
Направляясь на акт инаугурации, Линкольн выступил в филадельфийском
Индепенденс-холл и апеллировал к Декларации независимости, которая
"содержала обещание в соответствующее время снять с плеч всех людей всякое
бремя и дать каждому равную возможность". Мировая демократия делала жизненно
важную ставку на спасение Союза. Если внутренние распри погубят страну,
говорил Линкольн конгрессу и народу на протяжении всей войны, то учение о
народном самоуправлении будет дискредитировано навсегда. На нас с тревогой
устремлены глаза всех наций и всех людей - и крепостных, и королей.
Последняя и самая лучшая надежда земного шара висела на ниточке.
Разумеется, даже после Геттисбергской речи Линкольна находились
инакомыслящие, смотревшие на войну не с той высокой точки зрения, какой она
требовала. Некоторые юнионисты, как, например, большой друг Лонгфелло Чарльз
Самнер, сводили войну к злобному местничеству, такому же узколобому, как и у
многих южан. Другие же восторженно прославляли войну как таковую. Сожалея,
что слабые глаза и нервы вынуждают его остаться дома, Паркмен рассылал в
газеты письма, напоминая американцам, что "Рим достиг величия столетиями
войн". Кое-кто руководствовался единственно чувством мести и совсем потерял
голову, как, скажем, теннессийский пастор Браунлоу или ожесточенный
пенсильванский конгрессмен Тэд Стивене. Но более мудрые и умеренные граждане
на Севере все чаще были, склонны согласиться с Линкольном, что эта война не
только за Союз штатов, но и за мировую демократию и что ее оправдание в ее
гуманизме и духе милосердия.
Вторая цель войны, о которой было объявлено позднее и которая наиболее
эффективно соединяла стремления Союза с надеждами мирового либерализма,
состояла в освобождении рабов. Если бы в воссозданном среди крови и слез
Союзе


31

сохранился такой анахронизм, как институт рабства, то были бы обмануты
надежды тех, кто многим пожертвовал ради победы, и страна не завоевала бы
симпатий мировой общественности. Одно время Линкольн склонялся к
постепенному освобождению и выплате компенсации рабовладельцам, но в пламени
и страстях войны эта мера оказалась несостоятельной. С каждым днем
возможности компромисса уменьшались. "Настал час,- говорил Линкольн,- когда
я понял, что рабство должно умереть, чтобы нация могла жить". 22 июля 1862
года Линкольн внес на рассмотрение кабинета свой проект Прокламации об
осьибождении и предложил в сентябре объявить о предстоящем акте. Ни на йоту
не сбавляя усилий по спасению Союза, Линкольн понимал, что такое новое
"вливание" идеализма наилучшим образом оживит либеральные настроения на
Севере и за океаном. Пришел конец молчаливому приятию федеральной