"Брайан Стэблфорд. Карнавал разрушения ("Дэвид Лидиард" #3)" - читать интересную книгу автора

она говорила Малютке Жану, укладывая его спать, и всем его братьям. Сказала
ли она Малютке Жану, что Анатоль превратился в своего рода ангела-хранителя,
защищая Париж от злодеев-бошей? И попросила ли мальчика не бояться за судьбу
брата, ибо ангел-хранитель, в которого он отказывался верить, все еще
бережет его?
Бедняжка Жан! Каким одиноким он себя почувствует, когда узнает о смерти
брата! Какой жестокий способ узнать правду об ангелах-хранителях...
Грохот орудий уже исчезал вдали. Французы и англичане, должно быть,
отступают. Анатоль был этим ничуть не удивлен. Остатки трех британских
дивизий, которые должны были выступить подкреплением для полевых позиций
французов, изнурены битвой. Пятидесятая рассеялась вдоль Лиса, Восьмая -
сокрушена танками при Виллер-Бретонне, Двадцать первая - наголову разбита в
ущелье Мессин. Выживших направили в Шемин-де-Дам на восстановление сил, а
вовсе не для того, чтобы принять на себя очередной удар Людендорфа. Разве
можно было ожидать от них нормальной защиты позиций Дюшена?
И что теперь? Пожалуй, вылазка противника была всего лишь диверсионной
атакой, но если нет, значит, немцы, безусловно, переправятся через Эсне. А
если они не удержат Марну, враг будет угрожать практически беззащитному
Парижу...
Сколько раз ему доводилось слышать слова генералов и политиков о том,
что "Париж - это и есть Франция" и "Париж - и есть цивилизация"?..
Если Париж падет...
В этом случае, подумал Анатоль, засовы темницы спадут, изрыгающий пламя
Левиафан, каковым и являлась война, заживет полной жизнью, потянется,
зевнет, откроет глаза пошире - дабы узреть, что в мире уцелело и ждет
опустошения...
Лучше уж, пожалуй, умереть, чем жить в таком мире.
Обрывок одной из жутких песен, которые пели в окопах английские
кретины, всплыл в мозгу Анатоля. Что-то о невозмутимой улыбке сфинкса. Он
пытался отогнать от себя кошмарный образ, но это удавалось не лучше, чем
закрыть глаза.
Почему ему не удается сфокусироваться на чем-нибудь достойном, более
разумном? Наверное, присутствие мертвого британца заставляет его думать о
песне: идиотское выражение, отпечатавшееся на застывшем лице трупа. И не
улыбка, и не невозмутимая, но отчего-то именно с этой гримасы в его мозгу
зазвучал дурацкий рефрен.
Может, было бы лучше, знай он настоящие слова этой песни, но ему
довелось слышать лишь переделанную, вульгарную версию. Что за придурки эти
англичане! И предатели, конечно - по отношению к Франции. Все знают, что они
оставили в стране миллион дееспособных мужчин, чтобы те работали на
фабриках, добывали уголь и готовились к защите островов, если Франция падет.
Франция же прислала всех своих молодых людей, больше не осталось никого. Все
рушилось, а помощи ждать неоткуда. Американский президент не станет посылать
войска в такой быстро ухудшающейся ситуации: он тоже приготовился
пожертвовать Францией, дабы сконцентрировать внимание на других фронтах.
Бедная Франция! Бедная цивилизация! Бедный Анатоль!
"Пожалуй, я уже мертв, - сказал Анатоль сам себе, сказал довольно
отстраненно, почти механически. - Пожалуй, пуля в моей голове уже убила
меня, и все это просто снится мне. И сон этот должен продлить момент моего
исчезновения, так что мгновение кажется часом, годом, вечностью. Пожалуй,