"Иван Фотиевич Стаднюк. Война (книга 1)" - читать интересную книгу автора

воедино течении мужских голосов какой-то ритм, а еще через мгновение
сквозь этот ритм пробилась мелодия, будто рыбаки закрытыми ртами
гундосили, повторяя одну и ту же знакомую песенную строку: "Калинка,
калинка, калинка моя..." И опять: "Калинка, калинка, калинка моя..."
"Калинка" вдруг замерла: командиры, бросая в урну окурки, потянулись
друг за другом со двора.
"Устал я", - подумал Федор Ксенофонтович и вспомнил комнатку в
академическом общежитии, в которой ютились они когда-то с Ольгой. Вот там,
в пору многочасовых сидений над книгами перед экзаменами, он заметил за
собой эту странность - улавливать в человеческих голосах музыку. Однажды
Федор Ксенофонтович корпел, кажется, над схемой сражений при
Гросс-Эгерсдорфе, когда в Семилетней войне, в кампании 1757 года, русская
армия преподнесла первый хороший урок Фридриху Второму. Чертил
расположение русских и прусских войск, размышлял о том, как оформлялась и
развивалась линейная тактика. Рядом на диване сидела, вышивая, Ольга.
Видя, что он работает только карандашом и линейкой, она о чем-то начала
рассказывать, а он, занятый своим, никак не мог вникнуть в смысл ее слов,
хотя милый голос Оли журчал безумолчно. И вдруг его слуха коснулась песня!
Он явственно различил, как говорок жены выливается в прозрачное сопрано и
будто где-то рядом начали выбивать серебряные молоточки:

Ах вы, сени, мои сени,
Сени новые мои...

Пораженный, Федор Ксенофонтович усмехнулся про себя и отложил
карандаш, полагая, что дозанимался до галлюцинации. А в неумолчном говоре
жены опять послышалась знакомая мелодия:

Ах вы, сени, мои сени,
Сени новые мои...

И он тут же, раскинув руки до хруста в плечах, подпел ей:

Сени новые, кленовые...

Ольга подняла на него удивленные глаза, потом заулыбалась и с
нежностью сказала:
- Бедненький, утомился мой академик.
А ему опять в ее голосе послышалось:

Ах вы, сени, мои сени...

Потом он стал замечать, что почти у каждого человека речь окрашена в
определенные интонации, и если в них вслушаться, не вникая в смысл слов,
то рождается музыка - иногда известная или сходная с чем-то знакомым, а
чаще совершенно новая, и, умей он записывать музыку, наверное, получалось
бы что-то своеобразное. И дочка Ирина, когда выросла, впитала в свой говор
мамины "Ах вы, сени...". В голосе же Нила Игнатовича, если вслушаться,
иногда прорывается мелодия "Взвейтесь, соколы, орлами...".
Воспоминание о профессоре Романове вернуло его к мысли о докладе,