"Иван Фотиевич Стаднюк. Война (книга 3)" - читать интересную книгу автора

сторону еще далекого Оборья. Вдоль дороги бугрился под легким ветерком
белесый разлив ржи, вдали, на горизонте, маячила голубая прядка леса.
Не в силах был сделать туда хоть шаг. Стоял на месте и уже понимал,
что не увидеть ему отца и мать, сестру Варю и не встретиться в Полей.
Есть разные степени человеческого сознания. Первые и самые важные
шаги в высшую его область - это обретение человеком чувства гражданина и
чувства сопричастности ко всему, что происходит вокруг него и в обществе в
целом. Обретение такого чувства делает переворот в бытии и мышлении
человека, пробуждает в нем всю силу дремлющей энергии. Когда же это
касается воина с его обновленным и возвысившимся внутренним миром, то сила
пробуждающейся в нем энергии во сто крат мощнее и целеустремленнее...
Алесь Христич, разумеется, не задумывался, какая сила сорвала его с
места и понесла в обратную сторону, туда, откуда прилетели звуки бомбовых
ударов. Мыслями он был уже на огневой позиции своего миномета, рядом с
товарищами, и бежал так, что хрип рвался из его груди, а липкий пот
обливал все его тело.
Однако не суждено было Алесю вернуться в свою роту. Его опередили
немецкие танки, появившиеся непонятно откуда, будто упавшие с неба. По
счастью, не задела его пулеметная очередь из стальной башни. Успел он
нырнуть в лес, чтоб затем бежать, уже не разбирая дороги, только бы на
восток, спасаясь от бессмысленной смерти или от позорного плена.
На третьи сутки, голодного и измотанного, его задержали у переправы
через Сож вместе с десятками других, отбившихся от своих подразделений
красноармейцев, сержантов, командиров. Документы у Алеся были в порядке,
его рассказ о том, как он неудачно отлучился с огневой позиции, показался
старшему лейтенанту - работнику особого отдела - правдоподобным, тем более
что тот нашел на карте село Оборье. Алесь уже готовился было стать в
строй, чтобы влиться с ним в какую-то новую часть, занявшую оборону за
переправой на Соже. И в это время на запруженной машинами дороге он увидел
знакомую фигуру старшины Евсея Ямуги. Старшина прохаживался у полуторки,
дожидавшейся своей очереди для переезда через мост. Алесь, обрадовавшись
Ямуге, как брату родному, рванулся к нему, но окликнуть не успел. Его
опередил чей-то пронзительный и злой голос, раздавшийся из кузова
грузовика:
"Вон Христич наш!.. А говорили - к родственничкам... Да он же
дизертир!.."
Что случилось дальше, Алесь не может вспоминать без мучительного
стона. Его там же арестовали и предали суду военного трибунала. Старший
лейтенант Бутынин и старшина Ямуга хоть и доказывали следователю, что
Христич - исправный, исполнительный боец, но не могли отрицать, что не
отпускали его с передовой и что были свидетелями болтовни Алеся о
самовольном уходе в село Оборье. А о разрешении командира батальона,
которое якобы получил красноармеец Христич, им тоже не было известно, ибо
он, как полагалось в таком случае, ничего не доложил своему командиру
расчета сержанту Чернеге.
Да, Алесь действительно допустил роковую ошибку - не забежал с
командного пункта батальона в роту, не явился к своему командиру. Но ведь
может подтвердить его невиновность командир батальона!.. Однако капитана
уже не было в живых - его сразил осколок там, на Днепре, и у Алеся не
оставалось никаких надежд на спасение, тем более что у переправы он