"Иван Фотиевич Стаднюк. Меч над Москвой (про войну)" - читать интересную книгу автора

штабных офицеров и двух политработников. Приказал им сколотить группы
заслона и останавливать на дорогах машины с беженцами, пересаживать их в
железнодорожные эшелоны, идущие на Киев, а машины загружать боеприпасами и
отправлять на фронт... Сколько же было тогда слез, просьб, проклятий по
его, Лукина, адресу - многие беженцы никак не желали, да и не могли,
расставаться с машинами. Но - война... Да, война длилась уже неделю, а со
стороны Киева пусть и редко, но все еще шли через Шепетовку в направлении
разных городов Западной Украины эшелоны, груженные тракторами, комбайнами,
сеялками, зерном.
Генерал Лукин приказал начальнику станции останавливать их. Но это было не
так легко: оказалась бы забитой часть железнодорожных путей, что
застопорило бы движение воинских эшелонов...
Вызвал начальников военных складов - а складов было множество - и спросил,
сколько кому надо эшелонов для эвакуации. Услышал такие цифры, что
продолжать разговор было бессмысленно, и на свой страх и риск отдал
приказ: ни в чем не отказывать всем прибывающим с фронта за боеприпасами,
горючим, продовольствием, снаряжением, если даже у них нет на руках
чековых требований для получения грузов. Достаточно записки полковника
Маланкина - и вручил начальникам складов белые картонки с заверенным
печатью образцом подписи интенданта.
А командир 109-й мотострелковой дивизии полковник Краснорецкий Николай
Павлович бесстрастно доносил, что мотомехчасти противника продолжают
остервенелые атаки и уже находятся в двадцати километрах западнее
Шепетовки. Краснорецкий был опытным и храбрым комдивом, проявившим себя
еще в боях с японцами у озера Хасан. И тем не менее его дивизия несла
большие потери. Вскоре был тяжело ранен и сам Краснорецкий{1}.
Лукин тут же решил заменить его лучшим командиром одного из полков этой
дивизии - подполковником Подопригорой Александром Ильичом. Но к этому
времени полк в стычке с превосходящими силами немцев понес большие потери,
и Подопригора от отчаяния, хотя нисколько не был повинен в потерях,
застрелился. Пришлось генералу Лукину самому ехать в дивизию, вести ее в
бой, пока не был назначен новый надежный командир.
Обстановка на шепетовском направлении накалялась и обострялась все больше.
Надо было бросать навстречу врагу новые силы и чем-то прикрыть фланги
слабеющей 109-й мотострелковой дивизии. Лукину удалось сколотить четыре
мотоотряда. Усилив их тремя батареями артиллерии и двумя десятками танков,
бросил на защиту флангов 109-й дивизии...
Так же решительно подчинил себе и свежую стрелковую дивизию, которая пешим
порядком приблизилась к Шепетовке, следуя на запад, чтобы влиться в состав
воевавшей там 5-й армии, местонахождение которой было неизвестно. И
приказал ей занять оборону на подступах к Шепетовке. Лукину тогда
казалось, что он не поспевал за своими жадными и встревоженными мыслями;
решения приходили будто сами по себе от ощущения смертельной опасности и
понимания небывалой ответственности. Часто остроту или непредвиденность
ситуации улавливал чутким инстинктом, при этом помнил, что одна из
подлинных тайн умелых военачальников заключается в соединении смелости и
осторожности.
Итак, генерал-лейтенант Лукин самовластно стал в Шепетовке командиром
созданной им же войсковой оперативной группы, о действиях которой вскоре
замелькали похвальные упоминания в сводках штаба Юго-Западного фронта и