"Октавиан Стампас. Проклятие ("Тамплиеры" #5)" - читать интересную книгу автора

сколько пальцев у меня на руках и ногах, и еще раз столько. Найдите людей
самых надежных и одновременно умных. Эти вещи не всегда совпадают. Дайте им
полномочия самые обширные. Я скреплю их своей печатью. Начать надобно это
дело немедленно. У меня есть основания думать, что подобная инспекция будет
для нас спасением. Очень скоро вы поймете, что я имею в виду.
Жоффруа де Шарне понял, что вышел из состояния персонально
обвиняемого. Он потянулся, как человек, сваливший с плеч своих тяжелую и
неприятную ношу. Встал, прошелся вдоль окон.
- Ну что, свидетелей нет смысла вызывать.
- Отчего же нет, - сказал де Молэ сухо, - вызвать. И всех до единого.
В течение следующего часа господам инспекторам пришлось тяжело.
Благородные дамы и отроковицы, которых беззаконный развратник Арман Ги
сделал объектом своего отвратительного внимания, представ перед столь
высокопоставленными лицами, решили, что смогут облегчить свою судьбу только
чистосердечным раскаянием. Чистосердечное же раскаяние зиждется на полной
откровенности. Поэтому и дамы и, в особенности, отроковицы, изложили все, и
в мельчайших подробностях, чему подвергались во время любовных игр с бывшим
комтуром. И капеллан, и генеральный прокурор, и даже командор Нормандии
были не только людьми высоко стоящими в иерархии Ордена, но прежде всего
монахами. И несмотря на житейскую осмотрительность и опытность,
свойственные возрасту, они сохранили почти в полной неприкосновенности свою
чистоту, и, стало быть, все говорившееся дамами оскорбляло их стыдливость.
И не просто оскорбляло, обжигало. Возможно, они были бы рады прекратить
следствие уже после того, как первая прыщавая девчонка задрала подол юбки и
указала им то место, за которое господин комтур любил ее укусить, но
Великий Магистр сидел спокойно и невозмутимо, как скала. О его спокойствие
волны развращенной бабьей болтовни разбивались, как морские валы о
прибрежный утес. Жак де Молэ входил во все мельчайшие особенности того
бесчинства, в коем купался еще недавно Арман Ги. И допрашиваемые дамы,
думая, что угождают дотошному старику, не жалели красок в описании своего
падения.
Отроки и мужи, послужившие к удовлетворению содомских наклонностей
комтура, были сдержаннее в словах. Во-первых, они были наслышаны о
характере Жака де Молэ и знали, что подобные разговоры вряд ли могут ему
понравиться, а во-вторых, мужчины вообще от природы много стыдливее женщин.
Любимым местом, где преступник подвергал своим атакам уступчивых
монахов, был скрипторий, где переписывались священные книги.
- И ты обнажал свой срам пред ликом Библии? - потрясенно спросил
капеллан одного переписчика.
Тот рухнул на колени и разрыдался. Но это был еще не предел. Огромный,
рыжебородый помощник келаря повинился в том, что уступил домогательствам
Армана Ги прямо в алтаре, что комтур налетел на него, как ястреб, и
совершил свое дело "даже не затворив алтарных врат".
Следователи были на грани обморока, или, по крайней мере, умело
изображали такую степень потрясения.
Помощник келаря, в качестве сексуального объекта, был не
привлекательнее кочерги, мысль эту, бывшую, кажется, общей, выразил
генеральный прокурор, повернувшись к командору:
- В вашем докладе речь шла о соблазнительных юнцах, брат Жоффруа.
- Да-а, - протянул де Бонна.