"Октавиан Стампас. Цитадель ("Тамплиеры" #3) " - читать интересную книгу автора

тебе, сердце твое да возрадуется всякому, кто встретится на пути. Отчего же
тогда сердце правителя начинает возбужденно биться при виде одного из
подданных, хотя бы это и был его родной сын? Не есть ли в этом зачаток
несправедливости и старческой слепоты?
Нет, подумал с облегчением и даже удовлетворением султан, когда принц
Саладин предстал перед ним. Принц был достоин тех отцовских чувств, которые
возбуждал. Он уже достиг зрелых лет для командования войском, и подходят
годы, когда он созреет для управления страной. В облике его чувствовалась
кровь матери-горянки - черные волосы, орлиный взгляд. Он был не слишком, не
ослепительно красив, но статен, и обещал стать могучим. Первый пламень
юношества уже слетел с него, и, хотя было заметно, что он человек действия,
а не рассуждения, скорее можно было сказать, что он решителен, чем горяч,
настойчив, но не агрессивен.
Старый вояка Ширкух тоже имел внушительный вид, и по праву носил
прозвище "меч династии". Он был учителем принца в ратных делах. Правда, в
недалеком будущем, слава его несомненно должна была померкнуть в лучах того
величия, что обещал достигнуть племянник. И будь Ширкух хоть немного
интриганом и завистником, у него были бы все основания что-нибудь замыслить
против своего слишком великолепного и удачливого родственника.
Гости расположились на коврах подле султана, слуги им заботливо
подоткнули под бока маленькие атласные подушки.
Они уже встречались все вместе после похода дяди и племянника в Йемен.
Все, что нужно и интересно было рассказать о подвигах того и другого, было
уже рассказано, и поэтому некоторое время все возлежали молча. Султан
смотрел своими черными, не потерявшими до старости свою силу и зоркость
глазами, на полет папирусового пуха в медленно меркнущем воздухе, и думал о
текучей природе времени. Когда-то его отец, султан Шади, позвал его к себе,
веселого и сильного принца Аюба, и спокойно сообщил, что настало ему, Шади,
время уходить. И, стало быть, пришло время по совести и закону
распорядиться остающейся в этом мире властью. Ибо ни одна ее крупица не
могла быть перенесена в небесные угодья Аллаха. Это было так недавно.
Султан не жалел о том, что время протекло так быстро, хотя при взгляде на
летящий пух ныла какая-то паутинка в сердце. Аюб жалел о том, что не
запомнил тогда дословно речь отца, он был бы сейчас избавлен от мучительной
работы по выдумыванию собственных слов. Даже смысл жизни одного, самого
ничтожного человека, невозможно втиснуть в рамку короткого изречения, а
смысл царствования?
Султан вздохнул и начал говорить:
- Саладин, когда ты взошел на эту террасу, я предавался размышлениям.
И размышлял я о тебе. Ты достиг зрелых лет для командования войском, и твой
дядя неоднократно подтверждал это. Ширкух согласно наклонил голову.
- Теперь приближаются годы, когда ты созреешь для царствования.
Аюб замолчал, над террасой нависла тишина, замерли даже опахала в
руках негров. Даже крики нильских корабельщиков, доносившиеся с речной
излучины, застыли в воздухе.
- Давно я уже думаю, что тебе сказать в напутствие. Какую открыть тебе
тайну. Ведь, кажется, она должна быть у каждого, кто правил.
Султан опять помолчал, выстраивая свои мысли.
- Ты все знаешь о наших землях, ибо исходил их вдоль и поперек. Ты все
знаешь о наших воинах и они, слава Аллаху, готовы идти за тобою хоть в