"Сан Антонио. Неприятности на свою голову." - читать интересную книгу автора

после долгой болезни. Когда малый с острым носом и стеклянными глазами
исчезает, я соскакиваю с кровати. Несколько гимнастических упражнений,
чтобы разогреть мышцы.
Ну вот, теперь я готов к бою. Отдернув занавеску, я выглядываю на улицу и
убеждаюсь, что погода действительно отличная.
До меня доносится веселый шум города: звон трамваев, крики бродячих
торговцев, шаги... Все это создает радостную атмосферу.
Если вам кажется, что я впадаю в поэтический тон, посидите в бистро за
углом, я ненадолго!
Я макаю в кофе намазанный маслом рогалик, когда мое внимание привлекает
странный стеклянный блеск. Засекаю направление странного луча и
констатирую, что идет он из номера, соседнего с моим. Окна моей и соседней
комнат располагаются почти под прямым углом, потому что дом имеет как бы
выступ посередине, что дает возможность наблюдать, что происходит у
соседей.
Но сейчас увидеть ничего нельзя, потому что обитатель соседнего номера
задернул шторы. Яркий блеск идет через щель между ними. Простая игра
стекол. Я продолжаю завтракать, ломая себе голову над тем, как бы провести
день, когда блеск начинается снова.
Вы меня спросите, почему я обращаю внимание на такие пустяки. Я и сам не
знаю. Возможно, потому, что безделье, в котором я пребываю, заставляет
меня находить интерес в мелочах, на которые в обычное время не обратил бы
ни малейшего внимания. Кто знает?
Мне все-таки очень хочется выяснить, что же происходит в соседней
комнате... Луч неподвижен, он яркий, почти слепящий. И все это из-за
весеннего солнца, решившего посветить сегодня утром.
Я смотрю на стену, не переставая добросовестно жевать, и тут замечаю
дырку, что бывает во всех отелях. Она наскоро залеплена пережеванной
промокашкой.
Во всех гостиницах мира останавливаются одинокие субъекты, любящие
подглядывать за чужой интимной жизнью. Это их способ познать подъем
чувств. Они получают удовольствие через третьи лица, а в любви это весьма
грустно.
При помощи пилки для ногтей я вынимаю затвердевшую бумагу, закрывающую
отверстие, и прилипаю к нему глазом. Мне открывается вид мужика, сидящего
к дырке в три четверти оборота.
Вышеуказанному субъекту лет сорок. Это красивый малый, немного излишне
полноватый, изысканно одетый. У него начинающие седеть волосы,
американские очки и опаловые запонки.
Я заметил это потому, что смотрю на его клешни, занятые в данный момент
крайне странной операцией.
Вы сами посудите.
Перед этим малым лежит открытая коробочка с засахаренными фруктами. Рядом
с ней маленькая кучка камушков, стоящих, по моей прикидке, не меньше сотни
"кирпичей", потому что эти самые камушки кажутся мне настоящими
брильянтами. Или это очень хорошая имитация. Пробивающееся в щель между
шторами солнце падает прямо на сверкающую кучу, а отраженные лучи попадают
в окошко моей комнатенки.
Некоторое время я стою, задохнувшись от созерцания такого количества
собранных вместе ценностей. Я никогда еще не видел такого количества