"Фредерик Дар. Елка в подарок" - читать интересную книгу автора

Ну и денек выдался - ни одной встречи с приличными людьми! Именно об
этом я думаю, когда мне открывает дверь служанка Бормодуpa. Вот уж, видно,
шлюха - на все сто! Она сверлит меня своими глазами-буравчиками, будто
штопором, если вы, конечно, соображаете, что я имею в виду. Грудь
настолько обнажена, словно готова превысить свои полномочия.
- Вы от кого? - мяукает она, продолжая рентгеновское исследование.
- От господина Симона Перзавеса, - отвечаю я, зная наперед, что
престижное имя откроет мне любые двери.
Девица проводит меня в небольшую гостиную в стиле ампир и указывает
на диванчик, стоящий под огромной, во всю стену, картиной кисти
фламандского живописца эпохи космических завоеваний. Проигнорировав
приглашение сесть, я хожу по комнате и разглядываю суперсовременную мазню.
И вдруг мне в голову (как всегда, гениальную) приходит мысль
(соответственно гениальная) по поводу так называемой исторической правды.
Люди всегда задавались вопросом, почему Наполеон изображен на всех
портретах с рукой, засунутой за отворот мундира. Полагаю, что дам вам
глубоко рациональное объяснение. Вы ведь знаете, что парень скончался от
рака желудка? Из этого можно заключить: рак мучил его долгие годы, и он
держал руку на солнечном сплетении, чтобы незаметно массировать больное
место. Однако из школьных учебников мы знаем, что у него были заболевания
и других органов, находящихся несколько ниже, но... Если бы живописцы
пошли на поводу у правды, то наш национальный герой должен был бы держать
руку в соответствующем месте, что, признайтесь, не делало бы чести
великому Бонапарту.
Я все еще продолжаю про себя философствовать, рассматривая очередной
шедевр современного искусства, когда господин Бормодур вносит в гостиную
сто с чем-то килограммов собственной плоти. Кроме излишков веса у хозяина
дома есть и другие особые приметы: толстый нос, похожий на гусиную гузку,
и взгляд соленой трески.
Он сдвигает брови.
- Месье? Мне доложили...
- Я знаю. Как и то, что я прямиком от господина Симона Перзавеса.
Комиссар Сан-Антонио.
- О-о!
С тем же эффектом он мог бы произнести и "а-а!", что позволило бы ему
сэкономить силы, ушедшие на складывание губ в трубочку. Но вполне
возможно, такое упражнение для рта составляет основную часть его
ежедневной физической зарядки, поскольку, войдя, он тут же тяжело
плюхается в массивное кресло.
- Для начала хочу попросить вас о неразглашении того, о чем я вам
сейчас расскажу, господин Бормотун.
- Дур.
Я напрягаюсь, предчувствуя с его стороны желание нанести мне
оскорбление.
- Не Бормотун, а Бормодур, - уточняет он жалобно.
- О, простите, я не нарочно.
Чтобы сгладить неприятное впечатление, я спешу изложить ему (в третий
раз за сегодня) обстоятельства дела и причину моего визита.
Узнав, что он из самых лучших побуждений купил для "Утки" небольшой
склад костей, мастодонт бизнеса приходит в тихий ужас, у него отваливаются