"Фредерик Дар. Беби из Голливуда" - читать интересную книгу автора

блеклой и скучной отделкой на платье первого причастия.
Хотите верьте, хотите нет, но Фелиция даже пустила легкое облачко
рисовой пудры на свой носик. И вообще как-то вся приосанилась и
похорошела, а в качестве последнего штриха, соответствующего событию,
навернула вокруг шеи бархатную ленту, что придало ее облику портретное
сходство с графиней, правда, слегка в годах.
Короче говоря, великий день. Праздник разворачивается под крышей
бывшего концертного зала и одновременно под непосредственным патронажем
сына кузины старшего брата префекта полиции и при участии Станисласа
Взбзднутека из польской дипломатической миссии, вице-адмирала Грот-Марселя
де Каботажа и сэра Джона О. Блезлинга, вице-суперканцлера объединенного
ордена Растянувшейся подвязки и Затянувшихся закулисных скандалов.
Следует отметить также присутствие первого заместителя второго
командира полицейского управления двадцать второго округа, делегации роты
саперов-пожарников торгового дома "Лафитт" (их девиз: "Без страха, но с
упреком") специального разъездного корреспондента "Зеркала затухающей
моды". Программа составлена сплошь из хитов сезона. Судите сами: открывает
концерт густой концентрированный баритон младшего бригадира Закадриля с
песенкой "Приди, легавый, приди, мой милый, и на меня скорей наручники
надень!", а теперь хор коклюшных мальчиков из кружка невостребованных
талантов "Салатная корзина" поет развеселую песенку "Попадись ко мне ты в
руки, пожалеешь, что родился".
- У этих Крошек такой чистый голосок! - растроганно шепчет мне на ухо
Фелиция.
Мы уже готовы прослушать второй куплет в исполнении светлых коклюшных
душ, как вдруг громкоговоритель в зале начинает выкашливать: "Комиссара
Сан-Антонио срочно вызывают в вестибюль!"
Замечательный сюрприз! Моя бедная маман чуть не удавилась своей
бархатной лентой. Она смотрит на меня скорбным взглядом.
- Жди меня здесь! - раздраженно бормочу я. - Пойду посмотрю, что там
стряслось.
Я поднимаюсь под восхищенными взглядами зрителей, а хор продолжает
нестройно выводить полицейскую польку.
Быстро направляюсь через центральный проход к выходу (служащему
одновременно и входом, если идти в обратном направлении) и вываливаюсь в
помещение, которое не страдающие скромностью устроители назвали
вестибюлем. В обычное время оно является местом стоянки кареты "скорой
помощи" муниципальной больницы. Ангар украшен гирляндами искусственных
цветов, а в глубине устроено что-то типа вешалки, где жены и дочери
внештатных осведомителей рисуют номера на пальто гостей, а заодно
разливают в бумажные стаканчики лимонад.
И кого же я вижу, как вы думаете? Своего друга и помощника Берюрье,
из плоти и, соответственно, из крови. На Толстяка, горестно опершегося
задом на ящик, без слез не взглянешь. Безразличная к безалкогольным
напиткам физиономия приняла землистый оттенок. Он зарос щетиной, а губы,
обрамляющие аппарат для прожевывания спагетти, белые как у мертвеца. Глаза
в форме параллелограмма, челюсть отвисла... На нем жеваный, намокший от
дождя костюм, а вместо рубашки старая пижама, надетая шиворот-навыворот, и
по ярлыку можно судить, что она куплена в магазине "Самаритэн" до
рождества Христова.