"Фредерик Дар. Большая Берта" - читать интересную книгу автора

Вот уж действительно, внешность обманчива! Я на первый взгляд
определил ее по разряду ветреных дурочек. На мой наметанный глаз, хватило
бы ужина, четверти часа непринужденной болтовни о том, о сем - и мы в
дамках. Властная мужская рука ложится на плечо, чуткие пальцы проводят
легкую рекогносцировку - и очаровательную мадемуазель можно смело вносить
в список трофеев вашего старого приятеля Сан-Антонио.
Как же, держи карман шире!
Крепкий орешек, говорите? Это точно. Вот уж кому самое место в рядах
Сопротивления. Все-таки я попытался захватить ее врасплох, но, когда
раскрыл жадную пасть для смачного поцелуя, мои губы уткнулись в жесткие
завитки на виске, приглаженные гелем.
- Что на вас нашло! - воскликнула Ребекка.
- Нашло? Наехало! Надвинулось! Этот соблазнительный фасад,
замаскированный свитером, скульптурные выпуклости, что заставляют тебя
семенить по-птичьи! Стоило мне пальцем коснуться твоего горячего тела, как
во мне все всколыхнулось. Знаешь, чем я сейчас отличаюсь от площади
Согласия? Тем, что тамошний обелиск стоит абсолютно вертикально!
И тут чертовка меня одернула. Отчитала! Обругала! Назвала похотливым
козлом, мартовским котом, развратником, грязным сластолюбцем, придурком, у
которого только одно на уме, взбесившимся подонком, слюнявым дебилом и
предложила подлечить железы внутренней секреции, они явно протекают... И
все потому, что я попытался поцеловать ее, да и то неудачно!
- Пощади, о чистейшая! - проворчал я сквозь зубы. - Я и не заметил,
что подцепил сестру во Христе, юную мать Терезу.
Тогда она разразилась целой лекцией о роли культурного обхождения в
современном обществе и падении нравов. А повредились нравы от грубости и
несдержанности чувств. Послушать эту зануду, так разгул страстей, мерзкие
плотские желания и заученные ласки, расточаемые направо и налево, мешают
человеку познать истинную любовь. В доказательство она привела животных.
Оказывается, брачный союз в дикой природе - ритуальное действо. Я слушал,
тупо уставясь на ее свитер, а воображение рисовало захватывающие картины!
Можно сколько угодно взывать к совести, душе и разуму заведенного
парня, все равно от любой философии его тошнит и колотит дрожь, словно
через него пропустили электрический ток. В таких случаях напыщенным трепом
мужика не пронять, наоборот, болтовня только усиливает аппетит. Свои
заумные рассуждения, чистоту помыслов, а также помыслы о чистоте Ребекка
могла бы запихнуть в пластиковый мешок и прямым ходом снести на помойку.
Оголодавшему малому задушевными речами в духе Буало или даже того Буало,
что с Нарсежаком, пасть не заткнешь, урчащее брюхо не насытишь. Он
приверженец грубой реальности, оплот материализма, рыцарь плоти. Ладно,
если уж вам так приспичило, окуните мои внутренности в спирт, самое
дорогое - в формалин, забальзамируйте то, что осталось, и тогда уж
занимайтесь душой. Впрочем, нет, обойдетесь! Я сам о ней позабочусь!
Испущу ее с последним вздохом (хотя, выходных отверстий несколько, лучше
предоставлю ей свободный выбор), и полетит моя прекрасная душа кувыркаться
в заоблачных высях. Ее подхватят горные ветры и осыплет небесная пыльца. И
не надо опекать ее, пусть кружит, где ей вздумается, со мной или без меня.
Вы ей ничего не должны, она привыкла к сиротскому существованию!
Так я и сидел, как на раскаленных углях, пока потрясная фифа несла
занудную ахинею. Ребекка работала секретаршей уж не знаю у какого