"К.М.Станюкович. "Отчаянный" ("Морские рассказы")" - читать интересную книгу автора

решительными, рыжий, с веснушчатым белым румяным лицом, серьезным и
самодовольным, выстриженный под гребенку и с небольшой подстриженной
огненной бородой. На безымянном пальце опрятной руки - золотое обручальное
кольцо, и на мизинце - перстень с бирюзой.
Разумеется, он не пил ни водки, ни вина. Иногда только баловался
бутылкой пива. И без устали не сквернословил как виртуоз, а ругался тихо,
внушительно и кратко.
Тщеславный и самодовольный, он, казалось, весь был проникнут сознанием
своего достоинства и держал себя в отчуждении от матросов, чтобы не уронить
престижа власти, связавшись с необразованной и грубой матросней, которая
могла бы забыться перед боцманом и притом человеком других понятий. Недаром
же он получал газету "Свет", почитывал книжки и считал себя очень умным и
проницательным боцманом, который устроит благополучие своей жизни.
С матросами он обращался с внушительной строгостью и был беспощаден,
особенно с провинившимися перед дисциплиной, и противоречий не допускал.
Зато с офицерами был почтителен до искательности.
Морскую службу Жданов не любил. Особенно не любил и трусил моря, когда
оно начинало рокотать и вздувалось большими волнами, но был безукоризненный
исполнитель и усердный боцман, щеголявший своим педантизмом и безупречным
поведением в глазах начальства.
И Жданов, пользуясь своим положением, не разбирал средств в
приобретении. За шесть лет службы он скопил деньжонки. Прижимистый и
оборотистый, он рассчитывал заняться каким-нибудь торговым делом, когда
выйдет в запас.
Матросы боялись и не любили высокомерного и несправедливого боцмана, но
он не обращал на это внимания. Жданов был уверен, что капитан и старший
офицер ценят и одобряют строгого боцмана. Да и матросы не смели бы
жаловаться на него. Они были надежные, да и он их держал в строгом
повиновении.
Один только матрос, первую кампанию служивший на "Грозящем", обращал на
себя беспокойное и озлобленное внимание боцмана.
"Совсем отчаянный!" - думал Жданов.
Он, разумеется, знал, что во время отдыха команды не имел права без
особенной нужды беспокоить матросов, но потребовал Отчаянного.


II

Когда молодой худощавый чернявый матрос маленького роста вошел в
боцманскую каюту и без всякого страха остановился у двери, боцман уже
начинал беспокойно злиться.
Он медленно допивал стакан, умышленно не обращая внимания на матроса.
И, наконец, подняв на него злой неподвижный взгляд и понижая голос,
значительно и медленно проговорил:
- Митюшин!
- Есть!
- Догадался, по какой причине боцман тебя потребовал?
- Я недогадливый! - ответил Митюшин.
Матрос не назвал боцмана Иваном Артемьевичем. Не вытянувшись перед ним,
он стоял в непринужденной позе. Его смуглое с тонкими чертами лицо,