"Константин Михайлович Станюкович. Оборот ("Морские рассказы")" - читать интересную книгу автора

приказал наказать с пылу, а капитана или старшего офицера с пылу не вдарю?"
Вижу, не дается в обман, не таковский. Тогда я докладываю: "За вину, мол,
отодрали матроса, и за евто нельзя обижаться". Так выгнал меня вон. "Не
утешай, говорит. Нет мне оправдания!"
- Обидчистая в нем была совесть! - вставил молодой матросик дрогнувшим,
растроганным голосом.
- То-то совести много. Другому ежели отпороть - наплевать. Отпорол и
забыл, а Леванид Николаич несколько дней находился быдто в потерянности. На
матросов не глядел - стыдился. И в кают-компании словно виноватый сидел за
обедом. А его все еще поздравляют. "Наконец, говорят, в понятие вошли,
бросили свое бабство!" А долговязый аспид, старший офицер, зубы скалит. "Я,
говорит, не сумневался, что Леванид Николаич форц свой бросит. Зарекался,
что не будет пороть, а как брамсель в клочки, так молодцом поступил!" - и
все хвалили и пили за его оборот. А бедный мичман сидел как пригвожденный,
чуть не плачет, и как отобедал, скорей в каюту. И как пришли мы в Ревель,
закатился он на берег, а к вечеру приехал вовсе пьяный. Я раздел, уложил в
койку, а он бунтует и кричит: "Пропащий я человек стал!" И таким родом
тосковал он до самого Кронштадта и стал вином заниматься, как съезжал на
берег. А как пришли мы в Кронштадт, вышло Леваниду Николаичу назначенье в
дальнюю, вахтенным начальником на транспорте "Байкал". Он с грузом в
Камчатку шел.


VI

- А как на "Байкале" твой мичман, небось наказывал? Вошел в скус? -
спросил белобрысый, полнотелый матросик небрежно-легкомысленным тоном.
- Ну так что ж, ежели и наказывал? - раздраженно ответил Дудкин, сурово
взглядывая на белобрысого матроса.
- Я так... спрашиваю...
- Может, и следовало наказывать!.. Тоже и наш брат всякий бывает...
И, помолчав, прибавил, обращаясь к чернявому матросику:
- Я с Леванидом Николаичем на "Байкале" не ходил. Просил он, чтобы меня
взять, да разрешения не вышло, и меня обернули в экипаж. А ребята, что с им
ходили, сказывали, что наказывал он редко и легко, и то когда был выпимши.
Зашибал у себя в каюте, один на один и, сказывали, очень скучал. А как
пришли в Камчатку, Леванид Николаич списался с транспорта и не пожелал в
Кронштадт. Перевелся в сибирскую флотилию и остался в Камчатке. Там и вовсе
затосковал и запил. И когда вскорости император Александр Николаич простил
бунтовщиков против родителя и вернул им все звания и поместья, то отец
Леванида Николаича звал сына вернуться. Но только не довелось повидать отца.
Ден через пять, как объявили Леванида Николаича графом, он помер, от скорой
чахотки, сказывали... А я так полагаю, что от совести. А жить бы да жить,
голубчику... Царство ему небесное!
И с этими словами Дудкин обнажил свою коротко остриженную, начинавшую
седеть голову и медленно осенил себя крестом. Перекрестились и другие.
Чернявый молодой матросик глотал слезы. В эту самую минуту блеснула
ярким снопиком падающая звезда, словно бы напоминая о молодом мичмане.

1899